Единственный храм в мире в честь святого царя и псалмотворца Давида
Храмы в честь святого пророка и псалмотворца царя Давида как-то не строятся, может быть, потому, что когда-то Сам Господь сказал Давиду, что он не построит храма, а построит его сын Давида – Соломон. Но Давид мечтал о храме, копил деньги, сделал чертежи и благословил своего сына построить его. Этот храм назывался храмом Соломона, но именно Давид всё продумал: как певчие будут петь Господу, каким будет устав службы… И поэтому Святейший Патриарх Илия II сказал нам:
– Хорошо, Бог предупредил царя Давида, что он сам не построит храм, – но мы построим храм в его честь.
И вот мы сейчас служим в единственном в мире храме в честь святого царя Давида. Раньше на этом месте была разрушенная церковь, от неё оставался только фундамент и на нем развалины. Никто точно не знал, в честь кого была построена эта церковь: все архивы сожжены. Но по фундаменту определили, что она была заложена в XI веке. Церковь восстановили десять лет назад, а сам я в ней служу с 2011 года.
Икона святого царя Давида
Как я искал Бога
В детстве я был неверующим. Как-то мои родители пошли в храм и позвали меня с собой, но я ответил: «Я не верю, а если не верю – то и не пойду».
Я очень любил читать книги: приключения, фантастику. Когда кто-то умирал, я думал: «Почему человек умирает? Его же кто-то любил… А смерть разрывает все связи, все узы – отрывает мужа от жены. Как же так?» И я начал читать всё, что мог найти о религии. Потом увлекся йогой, точечным массажем, акупунктурой, делал много упражнений. Искал Бога.
Времена менялись, атеизм уходил в прошлое, прекратились гонения на верующих. Но когда в 1988 году я начал ходить в церковь, нас милиция ещё гоняла, и родители наши были напуганы и просили нас не ходить на службы. Как-то раз мы с друзьями пошли в храм, а у нас считалось, что это я организатор всех таких походов, и папа одного моего друга зашел в церковь, нашел нас там и, наставив мне в лоб пистолет, потребовал, чтобы я оставил его сына в покое и не таскал за собой.
Когда прочитал Евангелие – что-то со мной случилось
Учился я в физкультурном институте в Тбилиси, занимался пятиборьем и на третьем курсе решил перейти в духовную семинарию, причем я даже не читал Евангелие, хотя читал Коран, Веды, буддийские сутры и мантры. А когда прочитал Евангелие – что-то со мной случилось. Пришла радость. Что-то во мне говорило: Будда, конечно, хороший, но Христос – это совсем другое. Он стал родным, а все остальные – чужими.
Раньше я говорил друзьям: «Бог – это вершина горы, и все религии ведут к вершине с разных сторон». Но когда я прочитал Евангелие, десятую главу от Иоанна: «Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам; ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса» (Ин. 10: 1–5), – я сразу понял, что христианство несовместимо с другими религиями. И тезис, что один Бог приходит в облике Кришны или Будды, – неверен. Потому что Сам Христос сказал о пастыре. И мне стало внезапно это так ясно. Я полюбил Христа. И у меня появилась жалость к неверующим в Него. Очень хотел, чтобы все стали христианами и спаслись.
Тбилисская духовная семинария
Больше не хочу жить мирской жизнью
Я бросил институт и перешел в семинарию. Помню, как пришел туда в первый раз. Шел сильный дождь, и я весь промок. Мокрый зашел в кабинет к директору, и он так удивленно посмотрел на меня и сказал, что экзамены уже окончились. Я объяснил, что не могу больше учиться в институте физкультуры, что это потеряло для меня всякий смысл и я больше не хочу жить мирской жизнью.
И для меня устроили собеседование – а я на тот момент научился читать на старогрузинском, почти наизусть знал Псалтирь и многие главы из Евангелия: мне очень хотелось наизусть знать полюбившиеся главы, и я легко заучивал их. Когда любишь что-то, оно легко запоминается. Мне было так радостно и легко учить все это! Да еще прочитал Пахомия Великого, а этот святой отец советовал не постригать в монахи, пока послушники не выучат наизусть Псалтирь и Евангелие. Вот я и учил.
Вера – это самое главное, чего Бог хочет от нас, а силу Он и Сам имеет
У меня была такая тяга к монашеству, такой зов… Хотел быть один, вести созерцательный образ жизни, молиться, узнать, как устроена Вселенная. Я этого хотел, еще когда увлекался буддизмом, – стремился понять смысл бытия. Зачем живут люди и животные? Зачем создан мир?
В йоге как? Ты концентрируешься на чакрах – это такие точки – и словно рассекаешь эти точки. Если молекулу урана расщепляешь – у тебя в руках атомная бомба. Если чакру открываешь – у тебя доступ к энергиям. В какой-то момент я не сам понял, а словно мне кто-то подсказал: если человек достигает чего-то на земле, то это земное, а не божественное.
Когда йоги достигают невероятной силы, они открывают в себе свойства какого-то животного, зверя. Например, становятся гибкими, как змея или обезьяна, сильными, как тигр, учатся долго находиться под водой, как рыбы. И я понял, что если человеку не дано от Бога – он ничего сам не может приобрести: «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15:5).
Читал Евангелие и думал, что я ведь не хочу стать животным – даже самым лучшим животным. Если у человека есть вера – меняется само естество. Я понял, что вера – это самое главное, чего Бог хочет от нас, а силу Он и Сам имеет. Если мы будем думать, что Бог чего-то не может, не может прощать, мы этим самым оскорбляем Бога. Потому что Он с нами говорит как со всемогущими – с теми, кто всё могут, если только к Нему обратятся. Когда Бог говорит с человеком, Он говорит с ним не как с животным, а как с подобием Своим: все возможно верующему. И когда я все это прочитал – в один момент понял: человек ничего не может без Бога, а с Богом всё может!
И я начал так смотреть на мир: и гонения на христиан, и войны, и природные катаклизмы – всё это потому, что Бог хочет вырастить людей, которые будут веровать в Него так, как Он хочет. И после того, как Он соберет этих людей, Он сделает то, что было у Него запланировано, когда Он создавал мир. Бог собирает верных.
Если Бог хочет, чтобы кто-то пошел в монастырь, то так и будет
Храм в Гелати
Я окончил семинарию, пошел в монастырь. Искал духовника. Господь говорил: «Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего» (Мф. 10: 24). Еще говорил: «Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Мф. 15: 14). И я начал искать того, кто меня научит, кто станет моим учителем, духовным наставником.
Нашел очень хорошего духовника – архимандрита Николая (Питнаву) в Гелати (старцу сейчас 81 год). Он – аскет, большой постник и молитвенник, у него есть духовное рассуждение и сильная духовная интуиция. И я остался в этом монастыре в Гелати. Прожил там два года и меня постригли в монахи с именем Михаил. Шел 1996 год.
Когда я был еще послушником в Гелати, я как-то навестил родителей. А отец в моей комнате снял все иконы – не хотел, чтобы я молился. Ночью мама стала просить его:
– Не отпускай нашего сына в монастырь! Если он сейчас уйдет, он не женится никогда, а станет монахом!
Отец отвечает:
– Это его выбор, что я сделаю…
На следующий день он заходит ко мне и говорит:
– Маме плохо: у нее искривилось лицо, и она перестала узнавать нас.
И отец снова повесил все иконы в моей комнате. Сказал мне:
– Молись, чтобы мама поправилась!
Я подошел к иконам и стал молиться:
– Я не знаю, как это случилось и почему, но, пожалуйста, Господи и вы, все святые, исцелите мою маму! Сделайте так, чтобы мы легли спать, а когда проснулись – мама снова стала здорова!
И мы легли спать, а когда проснулись – мама встала с постели совершенно здоровой и лицо ее перестало быть искривленным – стало совершенно нормальным. Она ничего не помнила, что с ней происходило в реальном мире, но помнила, что видела маленьких черных созданий с красными глазами, которые ее мучили.
И после этого случая родители больше не стали меня отговаривать идти в монастырь.
Мой друг, игумен в монастыре Сафара, рассказывал мне позднее, что подобное случилось с его племянником. И я подумал: если Бог хочет, чтобы кто-то пошел в монастырь или стал священником, то так и будет! Не мы управляем миром – Бог управляет миром.
Когда мама выздоровела и я вернулся в Гелати, отец Николай сказал мне:
– Три дня назад я проснулся ночью: мое сердце говорило мне, что у тебя что-то плохо. И я стал молиться, чтобы ничего не помешало тебе вернуться в монастырь.
И тогда я рассказал ему о том, что произошло с моей мамой.
Монастырь Сафара
Как-то к нам в монастырь приехал митрополит Сергий (Чекуришвили), тогда епископ Ахалцихский и Самцхе-Джавахетинский. В его епархии есть древний монастырь Сафара – дословно название переводится как «укрытый». И действительно, обитель расположена на вершине горы в ущелье и скрыта от посторонних глаз густым лесом. С 1988 по 1992 год владыка Сергий был настоятелем этого монастыря и потом, став епископом, тоже окормлял его. Владыка попросил отца Николая, чтобы он отпустил меня помочь ему в Сафаре: у них была большая нужда в братии, в миссионерах, так как там было много католиков и армян-григориан.
Отец Николай благословил меня поехать в Сафару. Дело в том, что после времен атеизма люди отвыкли от веры, и потом они обращались в католичество или в Православие – и нужно было успеть обратить их в Православие. Я к тому времени был уже иеродиаконом, занимался там миссионерской работой до 1998 года. Потом владыку Сергия перевели в Лагодехи, а я вернулся в свой монастырь в Гелати.
Как мы на праздник не могли Литургию отслужить
Гелатский монастырь
В Гелати у нас был такой примечательный знак от Бога: когда наступал праздник Иоанна Предтечи – у нас в монастыре каждый раз случалось что-то плохое и мы не могли служить Литургию. Кто-то из братии сильно заболевал, или еще какая беда случалась.
И вот приходит праздник, и наш духовник, отец Николай, говорит:
– Братия, мы же знаем, что каждый раз в этот праздник у нас происходит что-то плохое. Святой Иоанн Предтеча – покровитель монашествующих, поэтому раз в его праздник это случается, значит, мы – плохие монахи. Это какой-то знак от святого, что мы не подвизаемся как следует. Вот сейчас приближается праздник Иоанна Предтечи, так давайте все поститься и молиться, чтобы на праздник отслужить Литургию как положено.
И мы стали поститься и молиться, а накануне праздника не стали ничего есть. И как раз в этот день одна прихожанка привезла нам мед со своей пасеки. И мы решили: ведь святой Иоанн Предтеча вкушал в своей пустыне мед, давайте хоть чуть-чуть меда поедим, чтобы силы для Литургии были.
И оказалось, что этот мед пчелы собрали с ядовитых растений, а такой мед имеет свойство сильно опьянять человека, прямо отключает всю нервную систему. Мы съели всего по паре ложек меда, запили водой – и на другой день никто не мог встать с постели. Руки не могли поднять – такое отравление сильное было. Голова трезвая, а в руках и ногах силы нет. У одного брата даже галлюцинации начались.
Отец Николай страшно переживал:
– Что я вам говорил?! Не нужно было нам есть этого меда!
Так мы и в этот раз не смогли на праздник Иоанна Предтечи отслужить Литургию. Отец Николай потом молился усердно, со слезами. А у него в келье было приоткрыто окно. И вот во время молитвы в его келью влетела птичка. Трижды покружилась над ним – и села ему прямо на голову. Он сначала не понял, куда она делась: дотронулся до головы, а там птичка. Потом эта птица снова облетела келью и вылетела в окно. И на душе у отца Николая стало радостно, он почувствовал большое утешение и сказал:
– Слава Богу, Господь нас не оставил!
И через год на праздник святого Иоанна Предтечи мы наконец смогли отслужить Литургию.
Игумен Михаил (Брегвадзе)
Да наставит вас Господь на путь истинный!
Как-то раз к нашему монастырю в Гелати подъехала машина, и из неё вышли шесть молодых парней. Они стали пить вино и ругать монахов и монастыри. Кругом горы – звук хороший, и всё было прекрасно слышно. Потом один из них пошел к нам в монастырь и стал просить освятить машину.
Отец Николай ответил, что не будет освящать машину, поскольку все приехавшие пьяны, но благословил меня сходить к ним и сказать:
– Да благословит вас Господь и наставит на путь истинный!
Мне очень не хотелось идти, но поскольку духовник благословил – я пошел. Когда шел к ним, то слышал, что они очень сильно ругались. Когда приблизился, они перестали ругаться, но начали насмехаться над монахами. И я сказал:
– Да благословит вас Господь и наставит на путь истинный!
А у них в руках были бокалы с красным вином. И вот после моих слов у того, кто ругался больше всех, тут же прямо в руках взорвался бокал – и осколок вонзился ему прямо под глаз. Кровь хлынула, смешалась с красным вином – зрелище получилось страшное.
Видно было, как сильно они все испугались. Тут же замолчали, перестали ругаться и насмехаться и начали рассказывать, что они на самом деле хорошие и даже верующие люди. Один стал вспоминать, как его мама в детстве водила в храм, другой вспомнил, что его мама даже водила на Причастие. Вот такая история…
Хозяйка больше не смотрела на нас как на мошенников
Как-то раз одна женщина попросила нас освятить ее дом. Мы с отцом Николаем пришли к ней в дом и заметили, что она смотрит на нас с большим подозрением, словно мы мошенники и что-то сейчас украдем. Мне сразу захотелось уйти оттуда.
Отец Николай стал освящать дом – и она стала смотреть на нас как на магов, на колдунов. То есть как на мошенников, но имеющих какую-то силу, которую можно сейчас использовать.
После освящения дома хозяйка сказала нам, что она больна, и попросила нас помолиться о ее выздоровлении. Отец Николай предложил больной встать на колени, положил ей на голову свой старинный молитвослов и стал читать молитвы о болящей. Как только он начал читать – у женщины начались судороги и она принялась потеть так обильно, словно на нее вылили ведро воды. Она порывалась подняться на ноги, но отец Николай запретил ей это.
Когда он закончил молиться, у нее прекратились судороги. Она сказала:
– Ой, я себя чувствую совсем по-другому! Словно меня кто-то душил, а теперь я освободилась.
И больная даже выглядела иначе. Больше не смотрела на нас как на мошенников, а наоборот, с уважением. И видно было, что она больше не подозревает нас в том, что мы что-то украдем.
Послушание Святому Духу
Вот человек живет духовной жизнью, молится – и вдруг что-то происходит. Это действие Святого Духа. Чем человек более верующий, более наблюдательный, тем лучше он слышит и оказывает послушание Святому Духу, Который назидает его через слова, через мысли, через чувства.
Как я просил святых отцов древности помочь мне с выбором
Кельи Великой Лавры
Я мечтал поехать на Афон, и меня благословили туда ехать. Когда собирался – сильно колебался: ехать или нет. Ведь эта поездка означала огромные перемены в моей жизни.
И как-то, на праздник Воздвижения, я ночью решил сходить в один заброшенный монастырь рядом с Гелати. Там был маленький храм. В Гелати на праздник приехало много паломников, а мне очень хотелось помолиться Богу наедине.
И вот, поднимаюсь я в гору, шагаю по тем местам, где похоронены святые отцы древности, которые подвизались в этом монастыре много столетий назад и о которых мы совсем ничего не знаем. И мне пришло в голову обратиться к ним с молитвой:
– Дорогие отцы, которые здесь подвизались, чьи мощи лежат в этой земле, помогите мне сделать правильный выбор! Раньше люди, если теряли, скажем, корову, обращались к пророкам – и пророки показывали им, где их пропажа. А у меня ведь гораздо более важное дело – важное для спасения души… Так вы, пожалуйста, помогите мне!
Я стоял на горе и молился с распростертыми руками. В какой-то момент посмотрел на небо – там было очень много звезд над ночной горой, таких больших и ярких. И вдруг отчего-то мой взгляд остановился на одной из звезд. Я смотрел на нее – а она вдруг стала двигаться, превратилась в огненный шар, спустилась на гору – и вокруг всё стало светло. Я страшно испугался. Стал креститься – и шар повернул, пошел на восток, в последний момент стал как пламя, поднялся в небо и исчез. И я сразу пошел назад.
До сих пор не знаю, что это было, но понял, что сильной молитве могут сопутствовать и какие-то значительные духовные явления. Святым отцам являлись и ангелы, и святые, и темные духи – и для них это было огромным испытанием, что уж говорить про нас, современных иноков! Мы можем и не понести каких-то духовных явлений…
С поездкой на Афон вообще у меня было связано много искушений. Я терял паспорт – а нашел его мой племянник, слава Богу!
Великая Лавра на Афоне
Главный храм Великой Лавры
И вот я собрал документы и поехал на Афон, в Иверский монастырь. Но когда пришел в Иверский, отцы отправили меня в Великую Лавру (или Лавру святого Афанасия), основанную святым Афанасием Афонским в 963 году и первенствующую среди двадцати монастырей Афона. Мне сказали: «Если в Лавре не примут тебя, вернешься к нам». Но в Лавре меня приняли, и я остался там и прожил почти пять лет.
Это был самый хороший монастырь – в том смысле, что там не было младостарчества: братство в Лавре после Афанасия Афонского никогда не менялось. В других монастырях Афона бывало, что одно братство оттесняло другое и менялся дух монастыря. А в Лавре духовные традиции передавались от одного поколения иноков к другому – сохранилась духовная преемственность. Еще в Лавре можно было самому выбирать себе духовника.
На Афоне очень чтут Георгия Святогорца (X век). Он говорил про Святую Гору: «Это место Бог избрал для монахов». И действительно, на Афоне чувствуешь, что всем здесь руководит Божественная сила. Сама Пресвятая Богородица – Игумения Святой Горы.
Многие монахи в Лавре делились со мной своей историей, как они попали на Афон. И все они чувствовали некую Божественную силу, которая их туда привела.
Он из кельи безмолвников
Кавсокаливия
В 2000 году был пожар в Кавсокаливии. Перед пожаром кто-то позвонил на Афон и сказал, что подожжет Кавсокаливию. Какой-то бандит. Что у позвонившего было на уме, никто не знал, но все были начеку. И как-то он все-таки поджег, и там, где монахи хранили солярку, произошел пожар. Одна двухэтажная келья, которой было 200 лет, мгновенно сгорела и развалилась. На корабле привезли пожарные машины. И я помню: молились все монахи. Они молились – и даже ветер перестал дуть. Не стало ветра – и огонь больше не распространялся.
И вот еще удивительное наблюдение: иду я с двумя отцами (один из Иверского монастыря, другой из Лавры, Арсений и Никодим) тушить пожар. Впереди дым – всё как в кино. Вдруг из дыма выходит монах. Один из моих спутников, Арсений, спрашивает его:
– Ну как там?
А все боялись, что огонь пойдет дальше. А он – ничего не отвечает и просто проходит мимо нас и скрывается в дыму. Арсений и Никодим улыбнулись. Я спрашиваю:
– Чему вы улыбаетесь?!
А они отвечают про этого молчаливого монаха:
– Он из кельи безмолвников.
Понимаете?! Казалось бы: пожар, дым, пламя, смертельная опасность – а он идет молча. Сохраняет безмолвие.
На Афоне можно найти келью, где безмолвствуют, келью, где подвизаются в послушании, келью, где подвизаются в посте, келью, где не едят ничего вареного. Пост и послушание и так положены инокам, но тут они как-то особенно подвизаются, накладывают на себя какие-то дополнительные подвиги.
Святые места делают человека или более верующим, или более неверующим
Очень примечательно: когда ты выходишь с Афона куда-то в город, там люди говорят о политике, о кино, о музыке. А на Афоне – монахи говорят о монашеском. Все и всё там учит тебя монашеству. Прожить на Афоне даже несколько месяцев – очень душеполезно.
Святые места имеют такое свойство: они делают человека или более верующим, или более неверующим.
В Евангелии сказано: когда в храм принесли Младенца Христа, Его встретил святой Симеон. Он сказал Марии, Матери Его: «Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – и Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец» (Лк. 2: 34–35).
Это означает, что когда приходит Христос – приходит Свет и всё становится на свои места. Некоторые из тех, кто считали себя верующими, могут понять, что верили они только формально. А неверующие осознают истину и становятся верующими.
И святые места имеют такое же свойство. Например, хотел человек стать монахом. Попадает на Святую Гору – и испытывает разочарование, говорит: «Нет, я этого на самом деле не хотел». А другие, наоборот, может, и не собирались становиться монахами – а становятся ими.
И когда случается какое-то искушение, то оно всегда – меч Христа. Проходит в сердце и либо отсекает то, что не божественное в сердце и очищает его, либо отсекает и то святое, что там было, если человек не хочет плохое отсечь.
Макарий Великий
Бог может изменить естество
Господь сказал: «Если бы вы имели веру с зерно горчичное и сказали смоковнице сей: исторгнись и пересадись в море, то она послушалась бы вас» (Лк. 17: 6). То есть смоковница должна пересадиться в море и стать морским растением. Бог может изменить естество. Вот человек – он молится, чтобы победить страсти. Кто-то злой, а хочет стать добрым. Скуп, а хочет быть щедрым. Блудник, а желает стать целомудренным. И Господь в силах это изменить!
К Макарию Великому мать привела одержимого юношу, который был не в себе до такой степени, что ел всё подряд, даже собственные испражнения. Святой спросил у матери:
– Как ты желаешь, чтобы сколько съедал твой сын?
Несчастная женщина назвала примерное количество пищи. Но преподобный с укоризною сказал ей:
– Зачем ты желаешь столь много, женщина?
Святой помолился, и юноша перестал есть всё подряд и стал вкушать умеренное количество пищи. Так Господь, по молитве святого, изменил болящего! Макарий Великий сделал наставление юноше проводить жизнь свою не в праздности, но в трудах и молитвах, затем передал его матери и отпустил обоих с миром.
Афонские отцы не гонялись за правильностью внешних действий
На Афоне очень много духовной радости. Помню: у нас в Лавре как-то заболел игумен Филипп, и меня благословили сопроводить его с келейником в город Полигирос. И когда я из больницы возвращался назад в Лавру, просто не мог дождаться, когда же наконец корабль достигнет причала и я снова окажусь в любимом монастыре.
В Лавре была очень хорошая братия, очень простые, добрые, искренние люди. Были старцы, которые подвизались много лет. Если ты делал какую-то ошибку, они даже замечания сразу не делали – я о своей ошибке читал в их глазах. Только намеки какие-то делали. Для них было главным: человек подвизается, старается, как может. И они не гонялись за правильностью, безукоризненностью внешних действий, для них было главным – внутреннее.
Как благословите!
Вот, например, такой момент. Один раз меня поставили паратрапезарием – то есть помощником главного трапезника. К тому времени уже почил старый игумен монастыря Филипп, и был новый игумен Продромос. Они оба были очень хорошими. Продромос всегда молился вместе с братией, ел то, что ела братия, – так везде на Афоне.
И вот я тружусь в трапезной. Приходит игумен Продромос (а он – игумен главного монастыря на Афоне) и говорит главному трапезарию, монаху Ерофею:
– Отец Ерофей, ко мне пришли друзья. Они пешком ходят по Афону. Можно дать им хлеба? Есть благословение взять четыре хлеба им на дорогу?
И отец Ерофей отвечает:
– Простите, геронда, я могу только два хлеба дать. А то может не остаться хлеба для братии.
(А хлеб пекли один раз в неделю, и его должно было хватить на всю неделю.)
И игумен говорит:
– Ну конечно-конечно, как благословите!
Что собой представляет игумен в афонских монастырях
В афонских монастырях послушания дает Духовный совет, избираемый братией обители. Это старцы монастыря. То есть не один игумен дает послушания братии, а Духовный совет. Поэтому когда кто-то из братии не соблюдает послушания, он несет ответственность не перед игуменом, а перед советом и в его лице перед всей братией.
Что собой представляет игумен в афонских монастырях? Это человек, который дает пример всей братии по Уставу. Он – пример Устава, а не диктатор. Это сохранилось на Афоне, это древняя традиция. И там игумена поставляет не епископ – игумена выбирает братия. Если это теряется, теряется многое в монашестве. Кто преуспел в духовном делании – тот и должен быть игуменом.
Как раньше создавались монастыри? Жили братия и подвизались, кто как мог. Потом узнавали, что есть старец, который преуспел духовно. И они говорили: «Давайте пойдем и поселимся рядом с ним, будем с ним советоваться, как подвизаться, чтобы тоже преуспеть духовно». И они селились рядом со старцем – так возникал монастырь. И тот, с кем они советовались, становился игуменом. После смерти игумена братия выбирала из братства того, кто был духовно выше остальных.
Потому что когда человек подвизается, он понимает, чего ему недостает. И он знает, у кого есть то, чего ему самому недостает. И человек очень хорошо понимает, до какой степени он верит и до какой степени он любит Христа.
Понимает, в каком он состоянии и в каком городе – в Иерихоне, в Содоме, по дороге в Иерусалим, в Иерусалиме или в храме. Достиг он Святого Города или нет. А если не подвизается, то не понимает.
Всё, что видишь на Афоне, – это монашеское
Вершина горы Афон
Всё, что слышишь, всё, что видишь на Афоне, – это монашеское. Тут всё помогает монаху подвизаться – и плохое, и хорошее.
Каким может быть плохое? Например, приходят к тебе помыслы: «Сейчас мне некогда в полную силу молиться – у меня важные дела. А вот когда я эти дела закончу, лет через несколько, как-то: построю келью, или в уже построенной сделаю ремонт, или еще что-то, – вот тогда я уже буду хорошо молиться». И, подумав так, сразу понимаешь, что это всё ложь. Что это не имеет никакого смысла. Потому что так ты никогда не будешь молиться.
Меня в Лавре сначала поселили в новую, только что отремонтированную келью – чтобы сделать мне приятное. Чтобы не нужно было мне заботиться о ремонте этой кельи. В ней даже ни одного старого гвоздя не было – всё новенькое. Даже были удобства современные: канализация, водопровод, электричество. Но я в этой удобной келье чувствовал себя не по-монашески. Попросил, чтобы меня перевели в другую – в старое здание. И мне дали старую келью, в ней отсутствовали удобства, всё было очень простым – но мне там пришлось больше по душе.
Память смертная
У одного брата Лавры – а он был очень хорошим монахом – диагностировали рак. Про него стали говорить: скоро умрет. А у него опухоль не уменьшалась и не росла – и он не умирал.
Говорил о себе:
– Для меня эта болезнь – хорошо. Так я всегда имею память смертную.
И я заметил, что он был очень уравновешенным человеком, очень сдержанным в своих словах, взвешивал всё, что говорил, и вообще не говорил ни о чем суетном. У него было совсем другое состояние по сравнению с нами, здоровыми людьми, – всё другое: и голос, и слова, и жесты, и поступки.
Вот что значит память смертная.
Православные пророчества – это предостережения, а не рок
На Афоне иногда говорили, что кто-то из афонских старцев пророчествует. Мне очень хотелось увидеть пророков, и я ходил к этим старцам. И понял, что в Православии нет пророков. Православные пророчества – это предостережения, а не фатум, не рок, не судьба, которая хочешь, не хочешь, а сбудется. Тут предостережение: если сделаешь так – то будет следующее. Как бы увещевание.
Когда афонские старцы что-то говорили о будущем, они никогда не говорили: это судьба, только так и будет. Они говорили как назидание, но потом оно сбывалось.
Это я заметил даже в Грузии. Один епископ сказал мне: «Не делай так, иначе будет следующее». И логически это было совершенно невозможно – но так и случилось.
До встречи в Царствии Небесном!
Был такой случай на Афоне. Жил один монах в монастыре, и вдруг он внезапно сошел с ума. Снял с себя всю одежду, начал бегать обнаженным по обители. И как-то, когда ворота монастыря были открыты, он ушел в лес и потерялся там. Братия его искали и не нашли. У него не было с собой ни припасов, ни одежды. А там много змей, есть и другие опасности: можно упасть в овраг и разбиться, можно просто умереть от голода или замерзнуть ночью. Все решили, что этот брат погиб.
Прошло десять лет. Братия думали, что от того бедного монаха и косточек не осталось. Но он внезапно вернулся в монастырь, весь обросший и по-прежнему голый. Старые отцы вспомнили его и были поражены тем, что он жив. Болящий был в здравом уме. Его одели. Он исповедался, причастился, лег, скрестил руки и сказал братии:
– До встречи в Царствии Небесном!
И испустил дух. Братия так и не смогли узнать, что случилось с этим отцом и где он находился десять лет, чем питался и как жил.
Когда мы думаем, что человек сошел с ума, на самом деле Господь накладывает на него печать. Человек мучается телесно и душевно, но духовно он кается. Не может грешить и спасается. Мы не можем объяснить многие духовные явления, но они во власти Господа, и Господь Сам всё об этом знает.
Бог не различает национальностей Своих детей!
Про Афон я бы хотел сказать еще вот что. К сожалению, существует такая проблема: греки считают себя первыми в христианстве. Хорошо, это так. Но ведь кто-то должен быть и вторым, и третьим? А они считают себя и первыми, и вторыми – единственными. И когда ты приходишь на Афон, они хотят – ни много ни мало, – чтобы ты стал греком. Как-то один немец приехал на Афон и пожелал сделать келью, чтобы жили там пять-десять монахов. Ему не разрешили. А вот когда грузины жили на Афоне, они хотели, чтобы на Святой Горе были все нации, чтобы это был международный монашеский центр.
На Афоне сохранился дух монашества – это очень хорошо. Но, к сожалению, греки не ценят христиан других национальностей. Если христианином становится человек другой национальности, то греки не радуются так, как должны радоваться истинные христиане.
Я грузин. Когда какой-то человек становится христианином, даже другой национальности, – я счастлив. Я радуюсь! У Христа не было земного отца. Он – Отец всех. Он не различает национальностей Своих детей!
Почему Бог сделал так, что на Земле много национальностей
Вавилонское столпотворение
Я раньше часто размышлял: почему Бог сделал так, что на Земле много национальностей? И для меня сейчас понятно: если бы на Земле жила только одна нация, у них бы был только один царь, вождь, глава. И ошибка одного человека могла бы привести к гибели всей нации.
И мы в Библии замечаем это. Племена Каина отошли от Бога, потому что, когда Каин убил брата, он отошел от своего отца, который рассказывал ему о Боге, об ангелах, о Промысле Божием. А Сиф, его брат, жил с отцом, и его наследники остались верующими и назидались от Адама, он был как бы их духовным отцом.
Потоп промыл Землю, потому что люди создали такую культуру, что даже молодое поколение не могло отойти от грехов: здания, пение, скульптура, все обычаи стали греховными, не проповедовали о возвращении в рай, а всё дальше отходили от Бога, культивировали низменные страсти. Люди стали неверующими, злыми. Они сами навлекли на себя катаклизмы и сейчас навлекают.
После потопа Ной и его семья остались, и постепенно люди плодились и размножались. В какой-то момент они сказали: мы же на одном месте не уместимся, нужно расширяться, это повлечет за собой отчуждение, и мы уже не будем узнавать друг друга. Давайте построим город и башню, которая станет символом нашего единства.
Но люди допустили роковую ошибку, о которой передавалось от поколения к поколению и было записано в Библии: «Чтобы сделать себе имя». А не во имя Бога. И это было самой большой ошибкой – гордыней. И люди стали объединяться уже не вокруг Бога, Творца и Создателя, Источника всех благ, а вокруг вождей. И эта болезнь существует в человечестве после падения Адама. Вот у нас вместо Бога были Маркс, Энгельс, Ленин…
И что сделал Бог? Он смешал языки людей, и они перестали понимать друг друга. С той поры войны на почве национальной вражды не прекращаются на Земле.
Что же делает Бог потом? Он рассекает человечество, разделяет нации, как военачальник строит стратегический военный корабль, который имеет в своем корпусе множество отсеков и кают. Если в корабль попадает снаряд, затопляется только один отсек и корабль остается на плаву.
Если бы человечество было одной нацией, легко было бы отравить и погубить всех. Например, были бы одни мусульмане. Или одни буддисты. Или одни неверующие. А национальные преграды спасают от гибели человечество.
И те народы, которые сейчас христиане, – это те части корабля, которые держат всё судно на плаву. Где-то есть радикальный ислам и терроризм, но существуют и христиане, которые могут помочь. Они могут миссионерствовать – словно на корабле моряки увидели пробоину или какую-то поломку и идут чинить.
Между нами не было вавилонского проклятия
Хорошо было бы, если бы Афон ценил все национальности – то богатство и ту силу, с помощью которой человечество еще существует и спасается. Когда тебе дано много, с тебя много и спросится. У греков есть миссия, которой у них не отнять. И у евреев: все пророки, апостолы, Богоматерь – евреи.
Это я говорю не потому, что на Афоне плохо, – на Афоне хорошо. Хочется, чтобы было еще лучше.
Когда я разговаривал с греками духовными, я вообще не чувствовал, что разговариваю с греками: национальной преграды не было. Не чувствовал никакой национальной розни. Понимаете? Между нами не было вот этого вавилонского проклятия. Но вообще национальность – это временный спасительный круг, который дал нам Господь Бог.
Если хочешь перепрыгнуть через меня – то иди
Потом у меня закончился срок действия загранпаспорта, и я вернулся в Грузию. Мне было так жалко уезжать из Лавры: очень хорошая братия, очень добрые люди.
Святейший больше не отпустил меня на Афон, оставил в Тбилиси. Я дважды спрашивал его благословения вернуться на Афон. Он не благословлял. И когда я спросил в третий раз, Святейший сказал:
– Если хочешь перепрыгнуть через меня – то иди.
И я не посмел ослушаться Святейшего. Но тосковал по Лавре. Как-то увидел фото Лавры – и вот не знаю, сердце сжалось, стало мне очень плохо. Но я сейчас стараюсь об этом не думать.
Католикос-патриарх всея Грузии Илия II
Безрукавка Святейшего
Еще я хотел рассказать о Святейшем. Как-то раз отец Андрей, архимандрит, настоятель монастыря, мне сказал, что нужно освятить одно правительственное здание МВД. Мы пришли, освятили. Там были серьезные ребята и целый арсенал оружия – и я не понимал, почему они захотели освятить это здание, и недоумевал: неужели они все верующие?
И вот самый главный их руководитель внезапно начал рассказывать нам с отцом Андреем свою историю. Оказывается, совсем недавно его дочь умирала от опухоли головного мозга. Врачи сказали, что кончина близка, и его друг предложил ему сходить к Святейшему, попросить его молитв.
Они пришли к Святейшему, рассказали о состоянии ребенка. А у Святейшего была безрукавка. Он им ее дал и сказал:
– Постелите девочке под голову.
Отец поехал в больницу, постелил безрукавку под голову больной дочери. На следующий день ему позвонил лечащий врач ребенка:
– Приезжайте к нам скорее! С вашей дочкой произошло чудо: опухоль исчезла, и девочка полностью здорова!
И когда я слушал рассказ этого крупного начальника, мне казалось, что он более верующий, чем я сам, и что он больше верит в слова Святейшего, чем я. Когда он это всё рассказывал, я думал: если только Бог захочет, не имеет значения, насколько человек неверующий, – Он может так мгновенно призвать этого человека, так мгновенно поставить точку в его неверии! Представляете мои чувства? Я стою в арсенале оружия в правительственном здании – и передо мной руководитель всей этой организации, глаза которого горят верой в Бога…
Помню, как Святейший приходил к нам, студентам, в семинарию, разговаривал с нами, звал в Патриархию. Радовался, что появляется много верующих молодых людей. Никогда не забуду радости на его лице.
Вот тебе и вопрос, и ответ
Гаврииле (Ургебадзе)
Хочу еще поделиться с вами своими воспоминаниями об отце Гаврииле (Ургебадзе), ныне прославленном в лике святых. Я приезжал в Мцхету, в монастырь в Самтавро. Отец Гавриил жил там. Он ходил босиком, пророчествовал. Один семинарист спросил меня: не хочу ли я что-то узнать о себе и о своем будущем у отца Гавриила? Я ответил:
– Нет, не хочу. Если он может пророчествовать, значит, он знает и вопрос, и ответ. То есть если он настоящий пророк, то знает всё.
А тут как раз сам отец Гавриил пришел к нам. Он стал ругать одного иеромонаха:
– Почему ты смотришь на женщин?! Почему мало молишься?!
Потом отец Гавриил всех выгнал из комнаты, подошел ко мне и сказал:
– Вот тебе и вопрос, и ответ: остерегайся искушений!
И он назвал, каких именно искушений мне нужно остерегаться. И после я убедился в его пророчестве на практике: у меня были именно эти искушения, которые он назвал мне.
Почему ты не хочешь поступить в семинарию?
Еще одно мое воспоминание об отце Гаврииле. Я был в гостях в одном городе и там стал крестным отцом моего друга. И после крещения мы с ним поехали к отцу Гавриилу. А этот мой друг работал в полиции. И вот едем, значит, мы с ним на электричке, и друг решил со мной поделиться своими переживаниями. Говорит мне:
– Знаешь, я иногда сомневаюсь, что Бог благ, потому что в мире очень много зла.
Я ему отвечаю:
– Друг, тебе нужно вместо полиции пойти в семинарию учиться. Ты слишком чувствительный для того, чтобы вынести всё, что у тебя на работе происходит…
И вот мы приезжаем к отцу Гавриилу, и старец сразу же спрашивает у моего крестника:
– Почему ты не хочешь поступить в семинарию, как твой друг тебе советует?!
Потом отец Гавриил вынес старую газету, которой было много лет, и говорит:
– Сейчас я вам прочитаю, что Бог есть любовь!
И всю статью нам прочитал, а потом стал наставлять нас, что Бог есть любовь, и уговаривать моего друга поступать в семинарию…
Вот, пожалуй, и все мои истории… Храни Господь!
