Медиарынок сегодня насыщается продукцией для удовлетворения потребностей аудитории, а также идейных установок владельцев СМИ. Международные журналистские стандарты и общечеловеческие ценности попираются вследствие острой конкурентной борьбы и погони за рейтингами. В первую очередь это касается телевидения, самого техногенного, а следовательно и дорогостоящего канала коммуникации. Визуальные информационные средства – лидеры по степени влияния на сознание. Изображение воздействует мгновенно на все органы чувств, минуя (а в некоторых случаях даже и парализуя) мыслительный процесс человека и отключая критическое отношение к увиденному. Поэтому уже с начала 20 века именно визуальные средства были главенствующими в пропагандистских технологиях (можно вспомнить знаменитую ленинскую фразу о том, что из всех искусств, важнейшим является кино).
Современные телетехнологии также используют методы пропаганды и манипуляции. Они составляют стройную систему и изложены в многочисленных методических пособиях. Сегодняшние манипуляторы расширяют арсенал своих средств, ориентируясь на вкусы целевой аудитории, которая во все времена требует зрелищ. Так, развлекательный компонент проникает во все жанры и формы телевизионного контента. Этот феномен, который возник в 1968 году, принято называть инфотейнмент1.
Концептуальные черты использование этого метода мы можем увидеть в итоговых выпусках новостей всех современных телеканалов, и «1+1» в этом не является исключением. Ведущая итоговых выпусков «ТСН. Тиждень», Алла Мазур признается: «Ми розповідаємо про політику іронічно – так, як про неї говорять усюди, окрім телеекранів. Ми розповідаємо про соціум та економіку легко – так, щоб зрозумів кожен. Ми розповідаємо про страшне, смішне, злободенне і резонансне – так, щоби було цікаво»2. В своих выпусках «ТСН. Тиждень» придерживается определенного алгоритма повествования, выбирая в первую очередь так называемую «топовую тему», которая на данный момент наиболее актуальна. Авторитетный журналист этой программы, Ольга Кашпор, так представляет подбор сюжетов: «в нас є джентльменський набір із варіаціями. У випуску має бути якась політика, але дуже зрозуміла… На додачу в нас майже завжди є трохи жовтуватий гламурний сюжет, а також чергове мегарозслідування3. Именно таким «желтоватым мегарасследованием» является сюжет из выпуска программы «ТСН. Тиждень» за 5 марта 2017 года «50 оттенков веры», который станет объектом анализа этого исследования.
Для начала стоит обратить внимание на весь контент данного выпуска и верстку (расположение) материалов в программе. В нем 15 сюжетов разного формата и длительности. Вначале идет главная тема – борьба с коррупцией (о деятельности председателя Государственной фискальной службы Романа Насирова), этому посвящено 2 сюжета, затем развиваются темы войны и блокады Донбасса, авария на шахте «Львовская» и шестая тема посвящена празднику «Торжества Православия». Однако журналисты освещают ее не изнутри Украины, а отправляются в Константинопольский Патриархат, берут блиц-интервью у Вселенского Патриарха Варфоломея и озвучивают главный посыл сюжета: «Это признаки возвращения Украины к церкви, которая в Константинополе, а не в Москве». Таким образом, именно здесь происходит смысловая привязка к теме Православия с негативной коннотацией относительно Московской Патриархии. Если рассматривать построение всего выпуска с точки зрения драматургической кривой, то именно в этом месте происходит завязка действия.
Далее идут три сюжета, которые освещают зарубежные темы – правительство Трампа, ожидание безвизового режима и неудачи Путина на внешнеполитической арене. Затем общая тематика вновь возвращается к проблемам внутри Украины (сюжет о курорте недалеко от Одессы). И только после этого редакторы выпускают самые горячие темы: №11 – о легализации проституции в Украине и № 12 – «50 оттенков веры». Эти два сюжета идут в тесной связке не только благодаря тематическому единству. Сюжет о легализации проституции предлагает общественности «поговорить» об альтернативном отношении к этому табуированному пороку, чем, по технологии, называемой «окно Овертона»4, продвигает эту тему как вполне приемлемую. Однако же она является табуированной в национальной традиции. Кроме того, сюжеты подобной тематики в новостях как программах для массового (в том числе семейного) просмотра находятся под моральным и законодательным запретом. То, что в течение двух сюжетов (а это 16 с половиной минут в данном формате) муссируется тема извращений является существенным нарушением норм медиа-права. Сюжет о легализации проституции подготавливает негативную почву для восприятия следующего материала в заданной журналистами коннотации. Перед показом ведущая просит зрителей убрать от экранов телевизоров детей, тем самым подогревая интерес и уводя программу в разряд радикальной.
Следующая тема – развратные действия священника (Московского Патриархата – на этом постоянно акцентируют внимание авторы выпуска) является кульминационной в построении общей драматургии выпуска. Она не только острая сама по себе, но и стоит в позиции повышенного внимания. К тому же, хронометраж данного репортажа – самый длительный в выпуске, почти 8 минут. После него эмоциональная напряженность традиционно идет на спад. Далее следуют два коротких сюжета общей протяженностью 6 минут, и возврат к первой теме. Общая драматургическая линия программы закольцовывается.
Таким образом, сюжет «50 оттенков веры» является своеобразным «гвоздем программы», который вбивается в сознание реципиента, исходя из точечно сбалансированной технологической выверенности. Как уже было сказано выше, по жанровому определению рассматриваемый материал заявляется как журналистское расследование.
Журналистское расследование – это поиск, обнародование и исследование неких фактов, которые до поры до времени находились вне поля общественного внимания, цель которого – предать гласности случаи чьей-либо противоправной деятельности, обозначить проблему и предложить пути решения. То есть, если грамотно подходить к определению, это скорее метод, чем жанр в журналистике.
Однако форма подачи, и почти детективные истории внутри этого метода стали настолько привлекательными для аудитории, что журналистское расследование превратилось в псевдодокументальный жанр визуального искусства. «За последнее десятилетие журналистские расследования пережили и резкий взлет популярности, и столь же стремительную потерю репутации. Это закономерный процесс… Рано или поздно закончится период массового вброса через СМИ фальшивого компромата, тенденциозность которого последнее время принято прикрывать романтической дымкой журналистского расследования»5.
Итак, зачастую сегодня под видом журналистского расследования мы видим на экране не документ – продукт аналитического творчества журналиста, а псевдодокументальное кино6. Итак, исследуем данный сюжет на наличие/отсутствие в нем методологических особенностей журналистского расследования.
Первые фразы, которые мы видим на экране: «Священник из Харьковщины оказался извращенцем и сепаратистом»7 являются не постановкой проблемы, а вынесением обвинения, которое подается как аксиома, не требующая доказательств (следует отметить, что журналист вообще не имеет права на подобные суждения). Это сразу же нарушает чистоту жанра, поскольку расследование относится к аналитике и предполагает конструкцию: «тезис – аргумент – синтез». Здесь применена типичная манипулятивная технология «навешивания ярлыков», которая в данном сюжете будет использована неоднократно8.
Демонстрацию сюжета в эфире предваряет текст ведущей Аллы Мазур: «Утром священники идут на службу в храм. А уже вечером «зажигают» с девушками. Трудно представить, какие извращения могут быть в голове служителя Украинской Православной Церкви Московского патриархата. Порок на Харьковщине начинался с информации об еще одном священнике-сепаратисте». Тут используются сразу несколько манипулятивных приемов: 1) «внушение», как способ целенаправленного стимулирования сферы подсознания индивида9. 2) эксплуатация стереотипов массового сознания (особенно для постоянных зрителей, которые знают, что в каждом выпуске выходит один негативный материал о ПЦ МП). «Словами-включателями» стереотипа в этом тексте являются «Московский Патриархат» (антитеза фразы «материнская церковь», которая прозвучала в сюжете №6 в адрес Константинополя). 3) «священник-сепаратист» — типичный «ярлык», прочно закрепившийся в контексте харьковского региона.
Далее ведущая представляет автора журналистского расследования. Харизма личности играет стержневую роль текстологии «расследовательских» сюжетов. Следует отметить, что автор в аналитических текстах редко персонифицируется, поскольку на первом месте должны быть грамотные тезисы и их четкая аргументация. Исключения составляют те авторы, которые имеют незаурядную репутацию. Реальное же журналистское расследование связано с определенными рисками с одной стороны, а с другой – сенсационными фактами. Поэтому реноме журналиста, который является профессионалом этого метода, достаточно высоко. Что же представляет собой автор этого сюжета? Для этого рассмотрим его резюме10.
Руслан Харченко закончил Киевский университет культуры (называемый в народе «Поплавского») и вначале своей карьеры специализировался на спортивной тематике, затем музыкальной и «шоу-бизнесовой». То есть базовых навыков в аналитической журналистике (а это один из сложных в методологии жанр) у Руслана во время обучения и в начале карьеры не было. На канал «1+1» он пришел в качестве спортивного обозревателя (это и есть, по сути, его специализация). Затем он чуть более года поработал в новостях и после этого попал на итоговые выпуски. В резюме имеются ссылки всего на 4 сюжета в жанре «журналистского расследования», хотя он числится в программе уже почти 4 года.
Его сюжеты сделаны по одному типологическому шаблону (вероятно, это выработанный редакторским коллективом, так называемый фирменный стиль, или формат всего контента). Это обязательная персонализация автора (он часто употребляет «я»-обороты: «я повертаюся в мирний центр Донецька і тепер дивлюся на нього по-новому» (сюжет «Як живе окупований Донецьк» от 5 апреля 2015 г.); или: «Вперше я познайомився із ними у 2011 році» (сюжет о Карпатах от 10 апреля 2016 г.)). Надо отметить, что в классическом расследовании авторский текст должен в первую очередь опираться на фактологию, но ни в коем случае не высказывать собственное мнение по данному вопросу. А чувственные обороты – это прерогатива художественных текстов.
Обязательным элементом сюжетов этого журналиста является прием «скрытой камеры». Он состоит из «ракурсной» съемки (якобы камера наклонена) и ретушировании боковых краев кадра (абсолютно художественный эффект, который достигается не только за счет специфики съемки, но и на монтаже). В материале о Донецке с таким эффектом подается интервью со случайным прохожим, а в сюжете о расследовании убийства (от 11 ноября 1013 г.) эффект используется при комментарии судмедэксперта. В обоих случаях непонятна авторская логика такой подачи. Почему к этим людям обращаются именно со скрытой камерой, и отчего они прячут свои лица11. То есть, особый метод сбора информации в журналистском расследовании превращается у Руслана Харченко в яркую форму подачи материала, а сам журналист работает в формате псевдодокументальности и не разбирается в специфике аналитических жанров.
Сюжет «50 оттенков веры» начинается с иллюстрации порнографической сцены. Мы не видим лица мужчины, который участвует в этом действе. Главной фигурой в кадре является раздевающаяся женщина. Головы обоих участников находятся за пределами пространства кадра. Спина мужчины занимает место в крайнем левом углу кадра, а фигура женщины центрируется на остальных двух третях кадрируемого пространства. Таким образом, на экране используется классический принцип «золотого сечения»12. Самым острым для восприятия объектом в этом случае является проститутка – она находится четко в наиболее активной перцептивной13 зоне, из чего можно сделать вывод, что видео – художественно-постановочное.
Постановочные съемки в документальных проектах допускается в тех случаях, когда историю прошедшего времени необходимо как-то оживить в кадре. Для этого приглашаются специально подобранные по типажу и внешним данным актеры, с помощью которых воссоздается картина произошедшего на экране, но обязательно дополняется при этом необходимыми свидетельствами и документами. Метод называется «реконструкция» и широко известен как в профессиональных, так и научных кругах14. Однако, в этом журналистском материале псевдодокумент почему-то выдается за истинный.
Постановочный герой как правило снят либо со спины, либо голова в пространство кадра не попадает. Такая техника съемки присуща методу реконструкции для того, чтобы не заострять внимание на лице, которое всегда привлекает на себя максимум зрительского внимания. На экране создается лишь нечеткий образ действия, чтобы создать эмоциональный фон, а все внимание аудитории должно сосредоточиться на закадровом тексте. Что и выполняется четко создателями сюжета.
Следующий активный элемент в кадре – плетка. Здесь авторы используют роль устойчивых стереотипов массового сознания. Эта деталь является символом извращений, о которых говорится не в качестве допущения, как уже отмечалось, а в форме аргумента, не требующего доказательств. Тезис подчеркивается символикой плетки. Ее образ на экране мы видим неоднократно. Также он фиксируется в руках у самого журналиста во время подведения итогов. Плетка во всех кадрах сюжета присутствует как постановочный элемент, который, как правило, создается еще на этапе написания сценарного плана. Важно, что одни и те же постановочные кадры появляются на экране трижды – вначале, середине и в конце сюжета как прием рефрена (подобно припеву в песне). Общая длительность каждого фрагмента 5 секунд и за это время на экране мелькают от 3 до 5 кадров. Здесь стоит отметить, что клиповая смена кадров и эффект мерцания их на протяжении всего сюжета провоцируют особое воздействие на подсознание аудитории – фасцинацию15.
В качестве аргумента о неблагонадежности священника приводится его издательская деятельность. Здесь используется манипулятивный прием «мультипликативность (дробление) подачи информации, избыточность, высокий темп». На телевидении такая техника часто используется, когда многочисленные не связанные друг с другом сообщения выстреливаются в эфир подобно автоматной очереди. В сюжете этот прием реализуется таким образом: 1) передовицы газет подаются в ускоренном темпе, название статей в газете – резкими наплывами; 2) использовано заметное мерцание/ускоренное движение в кадре с дублированием диктором текста. 3) предельно краткие, вырванные из контекста реплики героя16. Цель этой техники – снизить порог критического мышления у аудитории. В действительности ни одно из приведенных автором названий не содержит внятной аргументации на поддержку тезиса о сепаратизме священника. Названия статей оторваны от контента, без указания дат и номеров выпусков издания.
В середине второй минуты снова звучит название харьковского региона с негативной драматизированной интонацией журналиста, после чего следует визуализация его перемещения в Харьков. На кадрах с видами центральной части города звучит уже тезис о сепаратизме этого региона. Причем аргументация утверджений журналиста в этом случае отсутствует абсолютно.
Далее автор знакомит зрителя с героем своего расследования, используя кадры, которые можно было бы назвать «архивными материалами», если бы был указан источник их получения. Эти материалы, а также обрывки разнородных высказываний героя подаются снова с ускорением темпа, дроблением и наложением специфической музыки, усиливающей общий напряженный эмоциональный фон. Преподносимые зрителю факты биографии (например, то, что его смещают с должности настоятеля Успенского собора (02 мин 50 сек) или факт пересечения им границы 14 раз (04.44)) подаются без указания источника информации, что грубо нарушает профессиональные принципы. Такие факты в грамотном журналистском расследовании требуют дополнительных комментариев официальных представителей – работодателей, таможенных служб и т. д.
Затем Руслан Харченко повторяет используемые во всех своих работах такого типа художественные приемы – «случайный свидетель» и «скрытая камера». По каким соображениям скрывается лицо свидетеля – не понятно. При помощи метода «скрытой камеры» автор берет интервью у самого священника, что не только не имеет внутренней логики в использовании, но и дискредитирует профессионализм журналиста в данной сфере. Ведь если герой является медиаперсоной и часто появляется на экранах, можно было бы войти к нему в доверие и договориться о реальном интервью. Там как раз и могла быть получена основная информация, как это положено в методологии журналистского расследования. Такой прием называется «генеральное интервью» и является обязательным элементом сюжетов такого типа (и по правилам оно должно быть открытым). Здесь же мы видим только незаконное вторжение в личное пространство индивида без его согласия, с дискредитацией его чести и достоинства (что, кстати, может стать поводом для судебного иска).
В первый раз полностью увидеть лицо героя в компрометирующем ролике можно только на шестой минуте эфирного времени. Журналист говорит, что мы видим здесь человека, «ну очень похожего на отца Александра». При этом на экране мужчина, который внешне действительно похож на героя . Этот кадр длится около 20 секунд. На нем мы видим, как он гладит обнаженную фигуру по спине и что-то говорит ей на ухо с серьезным выражением лица. Еще в одном кадре (07:06) мы видим, как герой покидает комнату (он длится 5 секунд). Таким образом, в целом, изображение реального лица на экране длится в совокупности не более 25 секунд. Однако сознание зрителя уже воспринимает это лицо в контексте тех сексуальных сцен и стереотипов, которые были навеяны предыдущими кадрами в сочетании с авторским комментарием. Этот манипулятивный прием называется «трансфер» (transfer), в данном случае негативный, когда посредством побуждения к ассоциациям с явно отрицательными понятиями и социально неодобряемыми явлениями, он используется для дискредитации конкретных лиц, идей, ситуаций, социальных групп и организаций.
Если предыдущее постановочное видео было тонировано в черно-белое (сознание автоматически воспринимает это как документальную хронику), то здесь мы уже видим использование цвета. Герой одет в красный свитер. То есть в кадре используется яркая деталь, которая собирает на себя внимание, отвлекая от изображения лица (как уже говорилось, лицо на экране всегда притягивает внимание, и если фокусироваться на нем по каким-либо причинам не стоит, то используются дополнительные приемы, в том числе и цвет). Как известно, на телевидении красный цвет считается наиболее агрессивным. Но в сюжете этот цвет используется не единожды. В первый раз на экране автор сюжета появляется на фоне красных диванов.
Последний кадр (где журналист озвучивает все негативные выводы, держа в руках плетку, на фоне светящегося креста) также тонирован в красный цвет. Таким образом моделируется агрессивный эмоциональный фон.
В материале совершенно отсутствует баланс мнений. Из прихожан в кадре присутствует только одна сомнительная особа, которая снята со спины и почему-то в темное время суток. Она – единственный «эксперт», которому позволено высказаться в сюжете. Вся информация подается только со слов ведущего, без единой авторитетной оценки. Автор сам позиционирует себя в качестве эксперта, на протяжении всего сюжета давая оценки и высказывая безапелляционные суждения. Особенно ярко это выражено в момент просмотра провокативного видео: 6:08 – 7:05 – то есть целую минуту эфирного времени. В целом, видео порнографического толка составляет примерно четверть всего хронометража сюжета, учитывая его неоднократные повторы. Как уже было сказано, новостийные выпуски относятся к категории программ семейного типа, так что редакционная коллегия в данном случае нарушила нормы.
Все вышесказанное свидетельствует о том, что:
1) все сюжеты выпуска имеют отрицательную коннотацию и выстроены в один негативно окрашенный смысловой ряд, что является мощным манипулятивным приемом, создающим эффект нагнетания.
2) сюжет «50 оттенков веры» является постановочным (псевдодокументальным), тщательно продуманным и срежиссированным в целях манипулятивного воздействия на аудиторию.
3) создается негативный медийный образ УПЦ МП, с акцентом на сепаратизм клириков именно харьковского региона.
4) весь сюжет сопровождает драматическая музыка, идущая фоном, в том числе в местах появления журналиста в кадре (что является грубым нарушением жанра, однако намеренно используется журналистом для усиления эмоционального воздействия).
5) речь журналиста авторитарна, интонации чрезмерно драматизированы, акценты (ударения) излишне подчеркнуты для создания «правильных» выводов у зрителя.
6) все высказанные тезисы о сепаратизме имеют сугубо эмоциональный окрас и не подтверждены документально.
7) сюжет «50 оттенков веры» представляет собой классический образец использования всех наиболее эффективных манипулятивных тактик.
Выпуски итоговой программы «ТСН. Тиждень» демонстрируют активную эксплуатацию базовых страстей аудитории17. Однако в профессиональной среде доверие к журналистам этого канала стремительно падает, т.к. редакционная политика «1+1» противоречит международным журналистским стандартам и нормам медиа-права.
Александра Драчёва,
кандидат наук по социальным коммуникациям, режиссер, медиаэксперт.
Юлия Снурникова,
кандидат филологических наук, доцент, эксперт по практической риторике, медиакритик
Пресс-служба Запорожской епархии УПЦ
