Уроки, оставившие след в моей памяти
Пшеничникова Людмила Евгеньевна, учитель воскресной школы «Знамение» храма иконы Божией Матери «Знамение» с. Великая Знаменка Каменко-Днепровского р-на
В нашем городке, районном центре, было три школы: две десятилетки и одна восьмилетка. Именно в последней мне и пришлось учиться с первого по восьмой класс. Была она намного меньше десятилеток и состояла из одного лишь корпуса. По-моему, это был остаток какого-то старинного здания, сделанного из «дикого камня», известняка. Для меня это строение, с большими окнами, с громадными массивными дверями, с длинным коридором и старинной плиткой на полу, казалось огромным. Во дворе стояли две каменные тумбы с бетонными чашами, в которых летом росли цветы, а зимой шапками лежал снег.
С первого дня школа стала для меня родным домом. Я до сих пор с теплотой и уважением вспоминаю дорогих учителей. А уж с каким уважением относились к моим наставникам родители!
Педагоги были добрыми и отзывчивыми, являясь для нас примером воспитанности и благопристойного поведения.
В классе у нас были разные ученики: и старательные, и нерадивые, из хороших и трудных семей, шалуны и серьёзные. Учителя любили всех (хоть некоторые и досаждали им на уроках, и огорчали своей успеваемостью), очень хорошо знали всех родителей, и лично я ощущала какую-то семейственность. В общем, школа – дом родной. С благодарностью вспоминаю своих учителей. Многое уже забылось, стерлось из памяти. Но помню два урока, оставивших след в моей памяти.
Урок № 1. Яркое солнце светит в окно. Елена Фёдоровна, учительница русского языка и литературы, заходит в класс и объявляет: «Дети, сегодня у нас будет небольшая перестановка. Кое-кто поменяет свои места за партами. Вот у нас сзади, на последней парте, сидят два молодца, которые занимаются непонятно чем, отвлекаются сами, отвлекают других и мешают мне проводить уроки. Василий, ну-ка, проходи, садись на первую парту крайнего ряда. А рядом с ним будет сидеть Людочка. Людмила, проходи, садись вместе с Васей. Будешь помогать сидеть ему спокойно, а то он там все время крутится… Итак, сегодня у нас правописание наречий с «ж» и «ш» в конце слова. После этих букв, если они стоят в конце слова, всегда пишется мягкий знак. Например, слово «настежь» слышится твердо, а в конце пишется мягкий знак». Учительница большими красивыми буквами выводит мелом на доске это слово. «А вот слова «уж», «замуж», «невтерпёж» надо запомнить. Эти три слова пишутся без мягкого знака».
В момент объяснения нового материала на первой парте разгораются жаркие баталии. Там идет сосредоточенный жаркий бой. Василий, расчертив листок на квадратики и расставив на нем «корабли», подсовывает его вместе с карандашом Людмиле: «Давай, давай. Выбирай кораблик». Людмила дергает плечом: «Отстань». Но Васька настырный. Сам щелкает карандашом. Карандаш, затарахтев, падает под парту. Василий тут же лезет его доставать. Под партой тесновато, карандаш сразу не находится. «Убери ноги», — слышится из-под парты.
Людмила одной половиной мозгового полушария пытается слушать учителя, а другой – контролировать процесс под партой. Кажется, Василий застрял. Парта начинает ходить ходуном. Учитель не выдерживает и взрывается: «Шукалов, вылазь, отвечай, какое слово пишется с мягким знаком?» – и показывает его на доске.
Василию наконец-то удается выбраться из-под парты. Форменный жакет почти на голове, волосы взъерошены. Ошарашенный, он не видит руки учителя и не понимает, что от него хотят. Учитель угрожающе надвигается на него: «Отвечай!» Он умоляюще смотрит на Людмилу: «Подскажи!» Но как? Елена Федоровна стоит вплотную к парте прямо возле Людмилы. И, низко склонив голову, так, чтобы никто не услышал, та начинает шипеть: «На-с-тежь, на-с-тежь…» Но Васька тоже ничего не слышит. И его умоляющий взгляд, его вопросительные глаза, круглые и квадратные одновременно, выражают тоску и отчаяние. Людмилу душит смех. Учительница тоже еле сдерживается, то ли от смеха, то ли от гнева.
Изо всех сил, пытаясь помочь перепуганному товарищу, всхлипывая от смеха, Людмила продолжает шептать: «На-с-тежь, на-с-тежь». Наконец-то, что-то услышано. И с большим облегчением, не моргнув глазом, Василий выдает уверенно, громко, твердо: «Мастер!» Учительница оторопела: «Что «мастер»? Опешил и Василий: «Действительно, что же «мастер»?»
Людмила уже просто лежит на парте и от смеха ничего подсказать не может. Постояв немного, не дождавшись подсказки, Вася, в раздумье, протяжно сказал: «Сделал стул». Тут уже весь класс лежал на партах. «Садись, единица, — вздохнув, сказала Елена Федоровна огорченному Ваське. — Перестановка не помогла».
Урок № 2. На пятом году учебы к нам класс пришел новый ученик – Борис Чугунов. Его мама стала нашим новым учителем по географии.
Борису, видно, трудно пришлось, когда он должен был появиться на свет. И это отложило свою печать: он плохо ходил, с трудом разговаривал, хотя речь его была понятна, и учился он неплохо. Был хорошо воспитан. Только теперь понимаешь, каких титанических усилий стоило его родителям поднять его на ноги. Еще у Бориса была младшая сестра. Отец был образован и устроился работать ветеринаром в большом районном колхозном хозяйстве.
У Варвары Григорьевны, так звали нашу новую учительницу, были трудности с отцом Бориса. Он выпивал. Можно только догадываться, как тяжело было этой маленькой, худенькой, тихой женщине, с поседевшими прежде времени прядями волос. Какая-то безысходность и хроническая усталость сквозили во всем ее облике. Мы, дети, ничего тогда не понимали, но чувствовали эту надломленность.
О детская жестокость! Она беспощадна! Чувствуя в этой тихой, безответной женщине свою безнаказанность, весь класс поголовно, буквально на головах ходил, когда начинался урок географии. Баловались и шумели все. И примерные отличники, и забитые середнячки, и взбалмошные двоечники. Класс постоянно гудел как улей.
Учительница обреченно пыталась провести урок. И только Галя Кукушкина, молчаливая и задумчивая девочка, что-то тихо писала в своей тетради, хотя к уроку это, может быть, и не относилось.
Каждый раз Людмила наблюдала эту картину и следила за расстроенным учителем. Было невыносимо жаль этого человека. Ничего не слыша в этом шуме и гаме, старалась взять пример с Гали, и хоть самой не добавлять шума в общий гам. Чинно сложив руки, не обращая внимания на гвалт в классе, она смотрела в глаза учителю, пытаясь хоть таким образом ее поддержать.
Но однажды произошло невероятное. В светлую головку Людочки пришла не совсем светлая мысль: «А чем она хуже других?! Раз все балуются, значит, она тоже может это себе позволить!» И тут Людмила перещеголяла сама себя: она крутилась и вертелась, вскакивала из-за парты, стукнула книжкой по голове соседа. Даже когда Варвара Григорьевна посмотрела на нее, она продолжала делать то же самое, не ожидая от себя такой наглости. Взгляд учителя стал очень и очень печальным, и была в нем такая боль!..
Весь оставшийся день Людмилу мучила совесть. На завтра она просила прощения. А сама себе дала слово: «Никогда, никогда так больше не делать!»
Прошли годы, но эти глаза она помнит всегда, и боль, которая была в них, поразила ее душу навсегда, на всю жизнь.
P.S. Борис, сын Варвары Григорьевны, ушел из жизни самый первый из нашего класса. Трагически. Сразу после школы он устроился на работу (может, только на лето), хотел помочь семье. В день зарплаты его убили, отобрав заработанные деньги. Сейчас, когда мне уже за 60, за спиной инсульт, и я хожу так, как когда-то ходил Борька, подтягивая ногу, одна рука слабее другой (на первый взгляд это, может, и незаметно), я понимаю, каким физически не защищенным был этот мальчик.
Простите нас, Варвара. Григорьевна!
Урок № 3 (не школьный). Мы жили в бараке с большим длинным коридором. По обе стороны коридора были двери, за которыми находились большие комнаты. В них жили такие же, как мы, люди. Как общежитие, только семейное.
В этом общежитии все вместе жили дружно и весело. Когда мне исполнилось восемь лет, родители получили квартиру в большом двухэтажном доме с четырьмя подъездами. Мы жили на первом этаже, а рядом на площадке была еще одна квартира.
Площадка убиралась по очереди. Мы, видимо, чем-то вызывали раздражение у своей соседки. И когда была ее очередь убирать площадку, она заметала мусор и высыпала его нам под дверь. Меня это возмущало. Однажды я сказала: «Мама, давай я им высыплю этот мусор». «Нет, — ответила мама, — никогда так не делай. Собери мусор, высыпь в мусорное ведро и отнеси в мусорный ящик». Так я и сделала.
Прожив несколько лет на одной площадке, мы никогда не ссорились с соседями, а со временем и вообще стали с ними друзьями.
Спасибо тебе, мама, за урок!
Методический центр Запорожской епархии УПЦ
