Творение есть акт возникновения чего-либо из небытия к бытию, т. е. возникновение того, чего ранее не было совсем, не существовало даже в первоэлементах, даже в возможности существования. Принцип творения не допускает, таким образом, возникновения бытия из какого-либо «хаоса», т. е. чего-то такого, из чего сотворенное могло бы образоваться. Этим библейская религия резко отличается от других древних религий, которые допускали существование не только многих первопричин бытия, не только говорили о некоем предсуществовании, которое можно назвать хаосом, но допускали даже возникновение из первобытного хаоса самих богов.
Автор Книги Бытия во всем повествовании о сотворении мира только три раза употребляет слово «сотворил» (древнееврейское «бара»). Во всех трех случаях речь идет о возникновении принципиально новой сущности:
Первое «бара» — сотворение Неба и Земли.
Второе «бара» — сотворение «души живой».
Третье «бара» — сотворение человека. Человек, будучи одним из организмов Земли, в то же время по своим духовным особенностям есть нечто принципиально новое в мироздании. Личность человека, его внутреннее «Я» или сознание явно не материальны.
От творения бытописатель пророк Моисей отличает «создание» (библейское — «аса») всех форм, которые наполняют мир. То, что «создано», возникает не из небытия, а из предшествующей, ранее сотворенной основы, из того, что уже ранее хранит в себе потенциальную возможность бытия того, что создается. Например, как увидим дальше, о происхождении «тверди небесной», о происхождении Солнца и прочих небесных тел говорится, что они не сотворены, а только созданы, так как они суть только разные формы уже ранее существующей материи. Возможность их возникновения (создания) уже потенциально имелась в недрах ранее сотворенного материального мира. Точно так же после того, как сказано о сотворении души живой, далее при описании появления множества живых существ уже не говорится, что они сотворены, но сообщается, что они только созданы. Таким словоупотреблением выражается мысль, что после сотворения «души живой» ни одно из конкретных живых организмов не представляет собой ничего принципиально нового.
То же разграничение понятий «бара» и «аса» имеет место и в рассказе о сотворении человека. Человеческий организм, как и любой другой организм, состоит из материи. Следовательно, по телу он не сотворен, а создан подобно организмам других живых существ, обладающих психикой. Поэтому автор Книги Бытия, сказав о сотворении человека как принципиально нового существа, далее (в главе 2-й) говорит, что по телу, то есть как организм, человек не сотворен, а создан из праха земного.
В силу ряда причин и, главным образом, своего воспитания многие не только не знакомы с библейской концепцией творения мира и его форм, но часто имеют о ней превратное представление, совершенно отличное от того, о чем говорит Библия. Многие понимают слово «сотворить» в смысле «сделать». А так как известно, что сделать что-то из ничего нельзя, то приходят к отрицанию самой возможности творения.
Изучая окружающий мир и видя во всех явлениях непосредственную связь причин и следствий, видя, что каждое материальное явление имеет свою материальную же причину, легко придти к выводу, что нематериальной причины вообще не может быть. Не видя нигде возникновения принципиально новых реальностей, они могут придти к выводу, что творения, как акта появления из небытия чего- либо ранее несуществующего, быть не может. При такой постановке вопроса для него просто не остается никакого места в общей цепи причин и следствий.
Если же вопрос о возможности творения иногда и возникает, то к его разрешению подходят с привычных позиций, т. е. пытаются решать его в тех же масштабах и теми же методами, с которыми приступают к изучению всех явлений окружающего мира.
Библейское Откровение называет творением возникновение принципиально новой сущности в силу Первопричины, именуемой Богом, т. е. Причины, пребывающей вне творимой и возникающей к бытию сущности. Мы не можем говорить о какой-либо внутренней причине возникающей к бытию новой сущности, если эта сущность сама еще не существует. Если она еще не существует, то, разумеется, вопрос о возможности какой-либо внутренней, присущей ей самой, причине отпадает. Если мы говорим о творении, мира, т. е, если признаем за исходное данное, что мир мог не существовать, то причиной его бытия можем мыслить только некую Силу, пребывающую вне этого мира.
В каждом из этих трех примеров творения дело заключается не в воспроизведении чего-то из уже существующего, т. е. не в трансформации того, что уже есть, ибо трансформация есть не что иное, как качественное изменение существующего, а в возникновении принципиально нового. Психика, инстинкты живого существа не заключаются хотя бы элементарно в допсихических формах материи. Точно так же и человеческое «Я», «личность» не заключается в животной психике, ибо не просто количественно и качественно отличается от нее, но есть нечто принципиально новое, чего не было в мире до появления человека.
Творение представляет собой такой акт, для которого необходима причина, пребывающая вне его. Творение нельзя смешивать с воспроизведением ‘уже существующих форм, с таким воспроизведением, которое мог бы осуществить и сам человек.
Из человеческих опытов, например, по созданию жизни или психики, даже если бы они были удачны, никаких философских выводов нельзя будет извлечь, ибо воспроизведение жизни или психики теперь, когда материя уже полна жизни, было бы не творением, а именно воспроизведением, лишь осуществлением той возможности, которая уже сотворена ранее.
Творение, таким образом, есть акт настолько выходящий за пределы окружающей нас действительности, которую мы изучаем, что мы не можем дать ему ни описания, ни
логического определения в системе наших понятий об уже существующем.
Говоря о происхождении мира, невозможно соотнести акт творения с каким-либо моментом бытия мира, так как мир может быть мыслим только существующим во времени, и само время может быть мыслимо только в существующем мире. Творение мира есть и творение времени. Тем самым исключается какая-либо возможность наблюдения самого акта творения мира.
Наше текущее время мы естественно делим на три категории: прошедшее, настоящее и будущее. Прошедшего Времени для нас уже нет, будущего — еще нет. Для нас всегда есть только настоящее, которое, однако, по своей природе весьма быстротекуще. То, что только что было для нас настоящим, в следующий момент стало уже прошедшим. То, что еще не наступило, через мгновение становится настоящим, а еще через мгновение уже уходит в прошлое.
Повествование о чем-либо всегда выражается в описании того, что уже когда-то было, или сейчас происходит, или будет происходить, а это должно быть выражено в какой-либо конкретной глагольной форме.
Когда мы читаем Пролог Евангелия от Иоанна, где говорится о бытии Превечного Слова Божия, то находим глагол прошедшего времени: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог, Оно было в начале у Бога».
Глагол «было» означает несовершенное, но все же прошедшее время. Конечно, данный оборот нельзя понимать в том смысле, что Превечное Слово только когда-то «было», а сейчас Его уже нет. Просто на нашем человеческом языке нет такой глагольной формы, которая обозначала бы то, что происходит вечно.
Слово «б ы л а» в применении к «Земле» означает в Прологе не состояние, ныне ушедшее в небытие, но нечто существующее постоянно.
Выражение «в начале» имеет и тот смысл, что мир не безначален по своей сущности. Он имеет свое начало, то есть возник (из небытия). Совершилось начало мира, а до этого начала или, точнее сказать,— без этого начала не было ни мира, ни текущего времени. Мир и время неразделимы. Нет мира вне времени и нет времени вне нашего твариого мира. В философских творениях св. отцов Церкви — главным образом, Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского — мы часто встречаем объяснение выражения «в начале» в том смысле, что Бог творит мир из небытия, давая тем самым начало и времени. Времени нет вне мира. Время возникает только вместе с миром. То, что мы именуем словом «Вселенная», есть нерасторжимое единство материального мира во Времени и Пространстве, хотя само слово «Пространство» в творениях отцов обычно заменяется словом «мир», под которым разумеется все то, что теперь называется «объективной реальностью».
Тварная вечность имеет начало, но, согласно Откровению, не будет иметь конца. В этом ее отличие от абсолютной вечности Бога. Тварная Вечность не тождественна текущему времени, которое есть только подвижный образ Вечности, ибо оно всегда возникает и всегда исчезает. Время может прекратиться (Откр. 10: 6.)
Святой Иоанн Дамаскин пишет, что «время по воскресении уже не будет исчисляться днями и ночами, или, лучше сказать, тогда будет один невечерний день». После Второго Пришествия тварь приобщится к вечности, но сама тварность мира предполагает бесконечный, хотя и вневременный процесс совершенствования твари в восхождении ее к Богу. Вечность входит в условия нашего времени. Не случайно святые отцы избегают резко противопоставлять время и вечность. То и другое имело начало, поэтому время и вечность в определенном смысле соразмерны. Время можно рассматривать как последовательность мгновений, каждое из которых причастно вечности. Вечность – это остановившееся время, а время – это движущаяся вечность. По словам святителя Григория Богослова, когда мы сводим в единство начало и конец времени, то приходим к вечности. Приобщение к вечности мы можем пережить в молитве. Когда, забыв все вещественное, человек предстоит в молитве Богу, то время для него как бы не существует.
Также, причащаясь Божественной Евхаристии, мы соединяемся с Христом Воскресшим, каждый в свою меру, приобщаемся к Царству Его славы и входим в вечность.
