Проблемы расцерковление духовных лиц
Сегодня нам необходимо обсудить одну крайне неприятную тему – расцерковление духовных лиц.
«Чтобы не разочаровываться, не нужно очаровываться» – гласит всем известное выражение. В Церкви, как пространстве Богочеловеческих отношений, тоже возможно очароваться ее Божественным компонентом, ипостасным и благодатным Троичным присутствием…
В ситуации включенности в церковное бытие важно не стать рабом иллюзии, что Царство Божие уже наступило, и все церковные институты отражают это Царство, «пришедшее в силе», во всей полноте. Важно не плениться только благодатным наполнением Церкви и забыть о ее человеческой составляющей, по-прежнему не свободной от греха и произвола….
Церковь во все времена остается подобной Голгофе,- месту заклания Сына Божия ради спасения мира, где есть и верные ученики, Матерь Христова, и предатели, мироносицы и хулители и распинатели… об этом образе Церкви когда-то точно подметил ректор Свято-Тихоновского университета прот. Владимир Воробьев.
«Человеческое» Церкви по-прежнему в становлении, в преображении по образу бытия Христа, то есть в научении истощанию, опустошению себя ради другого… И это состояние являют нам наши святые, в каком бы лике святости они не просияли!
Божественная Литургия, Евхаристическое присутствие Господа, наполняет нас благодатным ресурсом не только для исправления нашей греховной кривизны, но и для принятия любых немощей и тягот другого человека. Это Божественная Любовь свыше, и мы священники – трансляторы этого дара, приходящего для уврачевания скорби и отчуждения от Бога нашего падшего мира.
Неспроста тема пастырского «выгорания» впервые поднимается в католическом мире, потому как ущербность совершаемой Западной Церковью Евхаристии дает свои неприглядные результаты. Западные пастыри ощущают изнуренность и пустоту, потому как не причащаются Живого Христа в своих сакраментальных действиях, и поэтому вынуждены сопротивляться греху и человеческой расколотости методами психологизма, неизбежно приводящего к экзистенциальному кризису и профессиональной недостаточности.
К сожалению – а, быть может и наоборот, к нашему счастью – мы не располагаем официальной статистикой в Православии о том, какое число священнослужителей за определённый период времени ушло из клира, а порой и из Церкви, по разным причинам. В докладе будет предпринята попытка соотнести достаточно проработанное в современной психологии понятие «выгорания» с кризисом пастырского служения. При всем многообразии определений «выгорания» – термина, введённого в 1974 г. психиатром Гербертом Фрейденбергом – в этом феномене выделяют три основных компонента:
— эмоциональное, а нередко и сопутствующее физическое истощение, которое приводит к невозможности отдаваться служению в прежней мере;
— деперсонализация, то есть исполнение своих обязанностей без внутреннего участия или напротив, с негативной эмоциональной реакцией, или «дегуманизация» общения;
— и последний, третий компонент – редукция личных достижений, или другими словами, угнетающее осознание собственной профессиональной некомпетентности.
Другими словами, это то состояние, когда выбранный путь перестаёт радовать, когда нет уже никаких сил уделять даже минимум внимания окружающим, – и всё это рождает в душе глубокую неудовлетворённость жизнью и своим местом в ней. В случае со священством всё обостряется: амплитуда человеческой святости и мерзости, с которой постоянно имеет дело духовник, в разы выше, чем в любых других профессиях, даже у работников уголовной сферы. И при этом пастырь должен найти в себе силы не осудить, не оттолкнуть, не возненавидеть человека, который пришел к нему на исповедь.
Архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской) писал, что «нет ничего страшнее и блаженнее пастырского служения», которое является «даром Божией благодати».
Пастырь – это священнослужитель, духовный наставник верующих, паствы. Сам Господь Иисус Христос сказал о Себе: «Аз есмь Пастырь добрый!» (Ин. 10. 11), тем самым Он заявил о Себе как о Наставнике и Учителе человеческих душ, заботящемся о их духовном совершенствовании. И Он подает благодать учительства священству, исполняющему пастырские обязанности.
Первым и главным условием служения Богу является призвание на служение. Это служение дается от Господа не всякому человеку, но лицам, особо к тому призванным.
В призвании можно выделить две стороны: Божественную и человеческую. Божественная сторона – это помазание, излияние на призванного Духа Святого, сообщение особых даров и прочее.
Человеческая же сторона – это все то, что совершают люди, их дела, поступки и суждения.
Следует понимать, что пастырь – созидатель душ, мира и любви, участник строительства Божьего Царствия, но и в то же время пастырь есть врач, который определяет болезни душ и лечит их разными методами.
Пастырь должен быть образцом для верующих, гармонично сочетать в себе горячую веру и чистоту сердца с богословской образованностью. Ему должны быть присущи любовь к Богу и людям, чистота сердца, добрый нрав, смирение, целомудрие и в то же время смелость и решительность. Призвание к служению является важным залогом для плодотворного его совершения.
Необходимо сказать о том, что пастырское служение соединено не только с трудностями, но и порой с опасностями, устоять пред которыми сможет лишь человек, имеющий внутренний огонь и призвание к пастырскому служению, а также любовь к людям. Сердце священника должно гореть желанием послужить Богу и на благо Матери Церкви. Вести людей в жизнь вечную может лишь тот, кто сам знает Христа-Пастыря, стал не только участником Трапезы Господней, но и Её совершителем. Священство – это призвание, а не диагноз: призвание любить Христа «паче сих» – и только потому дерзать «пасти овец Христовых». Но могут возникать сложности, когда человеческое сердце почему-то, в какой-то момент жизни захлопывается перед Христом и неизбежно открывает себя кому-то или чему-то другому.
Сегодня нам бы хотелось обратить ваше внимание на состояния, уныния у священнослужителя, и похожим на него – пастырском «выгорании», когда священнослужитель горел ради Бога и Церкви, ради дела Божиего, но не рассчитал соотношение пламени с елеем в светильнике. Эти состояния – показатели общего качества христианской жизни в Церкви.
Начну с «пастырского выгорания», которому Святейший Патриарх дал следующее определение: это «состояние, когда священнослужитель теряет мотивацию к несению пастырского служения, состояние хронической усталости и апатии, сопровождающееся сомнениями в наличии пастырского призвания и правильности выбора священнослужения как профессии и образа жизни».
Но говорить о пастырском выгорании можно лишь в том случае, когда дело касается пастыря, преданного своему делу, только того человека, который горел, горел ярко, жертвенно, самозабвенно, «болел» за свое дело, стремился выложиться без остатка, честно, всецело. Это удел тех, кто боится оказаться «лукавым и ленивым рабом» (Мф. 25; 14), тех, кто привык требовать в первую очередь с себя, а послушание вышестоящему лицу считает своим долгом перед Богом, и сколько бы на него ни навесили все тянуть ибо «все возможно верующему» (Мк. 9; 23).
С другой стороны это признак недостаточно трезвой оценки свои возможностей. Как правило, не из-за недостатка ума, а из-за чрезмерной душевной горячности при недостаточно глубоком и прочном духовном фундаменте и не слишком крепком здоровье, зачастую из опасения не оправдать возлагаемых на него надежд.
Согласно исследованиям, проведенным католическими учеными, наибольшее число «выгоревших» среди относительно молодых священников – 25 — 29 лет, на втором месте – возрастная группа 60 — 69 лет; остальные распределяются более или менее равномерно. Мы сознательно используем исследовательскую выборку среди наших западных коллег, потому как они первые всерьез столкнулись с феноменом «выгорания».
«Выгоранию» также более подвержены священники с низким уровнем образования; и духовное, и светское образование способствует, как свидетельствует исследование, появлению своеобразного «защитного эффекта». Итак, основными факторами являются образование и опыт служения, при этом «образование является независимой переменной, которая среди других оказывает особое влияние на «выгорание».
Пастырское служение по преимуществу есть постоянное истощение себя до предела, до какой-то немыслимой и даже страшной душевной пустоты – но в то же самое время священство есть непрестанное восполнение или даже переполнение Божественной благодатью. Это чередование ощущения полного духовного опустошения, Богооставленности с переживаниями подъёма являются естественным и нормальным ритмом духовной жизни: «временами искушение и временами утешение — и в таком состоянии пребывает человек до исхода своего» – говорит преподобный Исаак Сирин.
Главная ошибка, которая запускает порочный круг «выгорания», состоит в оборачивании назад, в искании прежних душевных и духовных состояний, что свидетельствует только об одном – потере веры в Божественное водительство и попытке подменить Живого Бога «богом», который создаётся воспоминаниями и фантазией по своему образу и подобию, вполне знакомому и близкому.
Этому способствуют личностные свойства священника:
— перфекционизм (убеждение, что спасение может и должно быть достигнуто),
— идеализм (утверждение о первичности Бога по отношению к материи),
— мобилизация (потребность в социальном признании, готовность без остатка «раствориться» в работе находиться в состоянии постоянной мобилизации душевных сил для доброжелательного и отзывчивого общения с паствой).
Выгорание, характеризующееся уже упомянутыми тремя признаками, имеет свой первый серьезный признак – это заметное уменьшение резонанса души при богослужении, когда сердце перестают вдохновлять любимые молитвы, песнопения, праздники, моменты службы – а это у каждого очень индивидуально. Служба перестаёт радовать, когда нет уже никаких сил уделять даже минимум внимания окружающим.
Феномен «выгорания», как правило, рассматривается и как результат, и как процесс. Различают следующие стадии:
— чрезмерная активность и отказ от потребностей, не связанных с работой, приводит к душевной неустойчивости, внешне принимающей окраску христианской любви и отвлекающей от собственной внутренней опустошенности, что совершенно разрушительно и для пастыря, и для паствы. В итоге священник закрывается от своих духовных проблем, и прихожан своих тоже ведет от духовного к внешнему, что постепенно приводит к усталости и истощению. Притупление интереса к своей работе, иногда происходящее от неудач и от косности среды, в особенности если он чрезмерно надеялся на свои собственные силы или по своей природе подвержен скорым очарованиям и разочарованиям.
— происходит снижение уровня собственного участия в профессиональной деятельности и нарастающее отчуждение по отношению к коллегам и общей неудовлетворённости работой. Пастырь, слаживает руки, появляется нежелание молиться, избегание служения литургии, потеря интереса к духовной жизни — и все это часто объясняется разными благовидными причинами нездоровья, усталости и проч.
— затем следуют чередующиеся депрессивная и агрессивная эмоциональные реакции;
— реакции сменяются фазой деструктивного поведения, когда заметно понижаются интеллектуальные способности выполнять сложные задания, инициативность замещается полным безразличием к работе. Это состояние в аскетике известно, как «окамененноенечувствие.» Когда-то ярко горевший огонь ревности потух. Священник становится тогда формалистом, чиновником, «отслуживающим, отчитывающим, отпевающим» и вообще отделывающимся от скучной работы вместе с предельной самоизоляцией от окружающих. У такого утомленного, разочарованного, унывающего пастыря очень часто рождается противление Уставу, церковной традиции, иерархии ценностей, аскетике: «Все это устарело, все это уже не для нас, надо многое пересмотреть и реформировать» и т.д. Вместо того чтобы самому равняться на требования церковного строя, пастырь в таком состоянии хочет измерять церковность своим настроением и принижать церковные установления по своей лени и нерадению.
— это завершается расцерковлением и сомнением в бытии Бога и Его благости, психоэмоциональным надломом личности приводящий к соматическим расстройствам, прогрессированию различных видов зависимостей. Дном, на которое опускается окончательно «выгоревший», является «экзистенциальное отчаяние», всепоглощающее чувство беспомощности и бессмысленности жизни, которое иногда может закончиться суицидом.
Таким образом, выгорание – это ценностно-смысловой кризис, сопряженный с ослаблением «харизмы», затуханием изначального желания служить, сокращением молитвенного делания до минимума или же полного оставления молитвенного правила, это состояние, когда Бог, среди суеты повседневной занятости, оказывается на периферии сознания пастыря. Налицо внутренний конфликт между тем, что должен священник представлять собой «извне», его поведением в обществе, на людях, и его настоящими внутренними ценностно-смысловыми ориентирами, интересами и желаниями.
Не стоит забывать о войне падших духов против служителей Божиих. Даже если мы в массе своей не святые, мы — духовенство, возвещаем слово Истины, служим службы и совершаем Таинства. Это не может оставлять врага Божия в бездействии. Сокрушить пастыря есть нечто подобное событиям перед Голгофой. «Поражу пастыря, и разыдутся овцы» (Мф. 26: 31). Священник потому всегда на прицеле. Он – потенциальная жертва темного заговора, и чем больше у него духовного рвения, тем сложнее его жизненный путь, тем вероятнее его духовные скорби. Выгорание не есть дело одной только природы человека, уставшей от служения. Это также и явление духовной атаки на душу служителя алтаря и проповедника Божией правды.
Если посмотреть на феномен «выгорания» глазами святых Отцов, мы получим более чем интересную картину.
Прежде всего, признаки «выгорания» почти во всём повторяют признаки уныния: «Уныние есть расслабление души, изнеможение ума, пренебрежение иноческого подвига, ненависть к обету, ублажатель мирских, оболгатель Бога, будто он немилосерд и нечеловеколюбив; в псалмопении оно слабо, в молитве немощно, в телесном же служении крепко как железо, в рукоделии безленостно, в послушании лицемерно» (прп. Иоанн Лествичник). То есть состояние гиперактивности (начальная стадия синдрома «выгорания»), является ни чем иным как свидетельством об уже хорошо развившемся унынии, от которого и стремится убежать человек путём предельного насыщения своей жизни работой и обязанностями. Впавший в уныние негодует против всего, что ни попадается ему на пути (ярость) и тоскует обо всем, чего он лишен (вожделение, депрессия). Все доступное – ненавистно, все недоступное – вожделенно. Далее неизбежно следует изнеможение, «гипотония» физических и душевных сил.
Уныние делает человека «самопоедателем» – печаль и ярость, в нормальном состоянии обращённые в прямо противоположные стороны (печаль по Богу и отвращение ко всему недолжному, греховному) при унынии соединяются и приводят к «внутреннему параличу», «удушию ума», все жизненные способности души будто накрываются колпаком (схиархим. Гавриил (Бунге)), а «… надежда на Бога и утешение веры в Него совершенно отходят от души, и вся она всецело исполняется сомнения и страха» (прп. Исаак Сирин).
Если уныние, как пишут аскеты, «гонит монаха из кельи», то «выгорание» подталкивает его к оставлению служения вплоть до оставления сана, постоянно убеждая в профессиональной непригодности и некомпетентности. Другим общим местом «выгорания» и уныния является «минимализм»: в отношении профессиональной деятельности он представляет собой формальное отношение к своим обязанностям, а при пастырском кризисе – сокращение молитвенного делания до предела или же вообще полное оставление келейного правила и вообще сведение до минимума исполнения церковных установлений.
С богословской точки зрения, нетрудно заметить, что уныние наилучшим образом соответствует падшему человечеству, отвернувшемуся от Бога, обособившемуся, лишившегося непосредственного участия в Божественном бытии.
Если говорить об отличии выгорания от обычной лени, то здесь на первое место выходит функциональная недееспособность священника. Ленивого батюшку достаточно тем или иным образом «промотивировать» к нормальному служению, а вот в случае с «выгоревшим» священником это уже не только не поможет, но чаще всего приведет к ещё большему углублению кризиса.
Если священник замечен в равнодушном и небрежном исполнении своих обязанностей, в раздражительности, если налицо признаки уныния и отчаяния, если он избегает богослужения и увлекается мирскими утехами — это еще не повод с уверенностью говорить о пастырском выгорании. Так например, человеку средних лет, который решил поменять жизнь, бросил все, ушел в Церковь, ему предложили рукоположиться, он радостно согласился Христу послужить, но потом понял, что «вход свободный, выход – нет», но он смирился. «Жизнь моя такая, буду служить; кадило, кропило, отстаньте со своими вопросами». Есть замечательная роль такого непроницаемого, непонятного, отстраненного. Можно переключиться в эту модальность. И нельзя сказать, что это проходит бесследно для прихожан. Прихожане под руководством такого священника нередко приходят тоже к потере веры, потому что видят человека, который должен жить Церковью, гореть верой, а он такой равнодушный. Либо говорит постоянно что-то обесценивающее, что-то унижающее паству, чтобы на фоне этой паствы чувствовать себя получше в этом жизненном кризисе. Тут причина может быть в изначальном отсутствии истинных мотивов к несению пастырского служения, в каких-то корыстных интересах и ожиданиях, в ложных надеждах! Если, например, для священника понятие служения тождественно понятию работы, а работа — средство зарабатывания денег, «выгорание» ему не грозит: он может впасть в уныние.
Причины выгорания можно разделить на две группы: психологические и духовные.
К группе психологических причин мы бы отнесли следующие:
- Нелинейное возрастание нагрузок вместе с изменением условий прохождения пастырского служения соответственно вызовам времени. Если священник является настоятелем, ему приходится осваивать всевозможные смежные профессии — понемножку становиться администратором, финансистом, прорабом. И вместе с этим — исповедь, служба, требы. Пастырство, к сожалению, не всегда оказывается на первом месте. Священник страдает непременно, разрываясь меж тем и другим.
- Священство по своей природе – это жертвенное служение, готовность постоянно жертвовать свободным временем, семьей, здоровьем ради служения. Человек работает столько, сколько его нагружают, а нагружают его потому, что он всё равно работает. Это может вызвать конфликт между требованиями, которые предъявляются пастырю служением в церкви и нуждами семьи и детей. При этом со стороны внешнего мира на него смотрят в увеличительное стекло. Враги Церкви ищут в нем изъяны, ловят его на каждом слове, смотрят за ним, что он ест или во что одет. Так что пастырю приходится быть всегда начеку – и на взводе.
3.Отсутствие поддержки со стороны официальных лиц и/или противоречия с ними.
Управляющий епархией находится в информационном поле, которое формируется благочинными и его помощниками. У «товарищей по цеху» тоже человеческие немощи, например, карьеризм или зависть. И не пропитанный верой, но призванный на исповеднический подвиг пастырства человек теряет, простите, «заряд». А когда нет взаимопонимания, когда твое мнение не учитывается, работать сложно.
4.Изначальное отсутствие истинных мотивов к несению пастырского служения, какие-то корыстные интересы и ожидания.
- Пастырь «болеет» за свое дело, но при этом недостаточно трезво оценивает свои возможности или имеет не слишком крепкое здоровье.
- Способность к эмпатии. То есть к тому, чтобы проникнуться чувствами другого человека, что называется, «видеть мир его глазами». Это дает возможность сострадать без осуждения, без оценки, не проецировать на человека свои стереотипы, а понять, как выглядят его трудности, его ситуация именно его глазами, и только так можно дать верный пастырский совет.
- Священник не чувствует к себе уважения и любви.
- Скорое рукоположение. Священниками становятся люди, которые, может быть, просто не рассчитали свои силы.
- Когда священник начинает служить, он выбирает определенный типаж, и начинается копирование, иногда копирование буквальное: поза, интонация, жесты. Снимается роль, как в театре. В результате, Церковь превращается в место для ролевых игр, но не место встречи со Христом.
- В Церковь вошло множество людей, которые до того в ней не были по разным причинам. Эта массовость неизбежно приводит к понижению качественного состава полноты церковной — и клириков, и прихожан.
- Общая фрагментированность жизни, невозможность уединиться и сосредоточиться по причине необходимости быть постоянно «на связи», отвечать на звонки и письма электронной переписки.
- Конфликт с членами церкви или со старшими священниками.
Нетрудно заметить, что понимание феномена «выгорания» со стороны психологии ограничивается исключительно внешними проявлениями.
В то же самое время очевидно, что корни «выгорания» гораздо глубже и прежде всего затрагивают личность человека, его сердце – вместилище страстей и добродетелей.
- Гордость. «Вот я сейчас зажгу все звезды! История начнется с меня». Этот скрытый мотив лежит в основании многих крушений. По словам святителя Тихона Задонского, «гордость дается за то, что превышает меру». Человеку нужно брать все по силам. От нее потом и уныние, и ропот, и прочие падения.
- Самолюбие и саможаление, как проявление мелочности души, узнать о которой больно. Разрыв между запросами и реальностью, оправдание своих грехов грехами чужими, которые стали известны «выгоревшему».
- Ревность не по разуму, или горячее стремление к праведности, желание быть самым-самым выдающимся священником. Очень часто из этого получается маленький антихрист, который ведет не ко Христу, а к себе. Недостаточное чувство самооценки, которая зависит также от оценки окружающих. Но часто это бывает когда пастырь еще молод и чувствует, что паства смотрит на него как на «мессию». И священнику со своей стороны страшно эти завышенные ожидания не оправдать, потому что с него упадет корона, и его разжалует паства из признанных авторитетов.
- Любой ревнующий о спасении и себя, и своей паствы священник в той или иной мере проходит через подъемы и падения, через усиление и ослабление интенсивности подвига и духовной жизни. И в этом нет ничего трагического. Священник постоянно стоит у Престола перед лицом огня Божественной благодати, а за спиной у него бездна человеческого греха. Это очень непросто — молиться за всех, кто в храме, быть локомотивом для состава, у вагонов которого колеса разве что не квадратные. Ощущения усталости, у всех по-разному — «палками били», «вагон с кирпичами разгружал», но суть — всех на себе тащил.
- Отсутствие работы над преображением своей души. Стремиться надо ко спасению души, а дела будут всегда.
- Инфантильная позиция – это несамостоятельность и избегание ответственности. Несамостоятельность переименовывается в послушание, избегание ответственности переименовывается в смирение, и вот мы уже и духовны, и вот чувствуем себя уже послушниками. Формируется зависимость от мнения ложного авторитета, потеря критического анализа, что часто становится причиной последующих разочарований, потому что человек усваивает нечто совершенно неорганичное, ни для него, ни для христианства.
- Пастырские «установки» — это тот духовный опыт, который он приобрел в своей жизни до рукоположения. Любой человек, собирающийся стать священником, выбирает для себя какие-то образцы служения. Если эти образцы пастырской открытости и любви, понимания и готовности помогать пасомым в борьбе со страстями были не такими, то он, соответственно, не имел возможности этому научиться. Более того, пастырские установки могут быть достаточно жесткими, относительно того, как следует общаться с пасомыми. Что пастырь должен быть властным, авторитарным. Ни в коем случае чтобы в нем не увидели человека, что он должен быть символом своего служения, «являть Христа» оно понимается, не являть любовь, принятие, а являть Христа уже на престоле, царствующего, властвующего. Выход из этой роли кажется просто пастырским провалом.
- «Привычка ко святыне». Потеря благоговения в храме и во время Богослужения. Неосмысленное совершение богослужений без участия сердца, риторское произношение проповедей, разговоры в алтаре и т.п..
- Обрядоверие, как продукт формализма. Мы нередко видим, что люди уходят во внешний ритуал, что чинность богослужения, что все должно быть правильно, внимание в центр переносится на святыни, на паломничества, на выполнение неких действий. Верить мы начинаем уже не в Бога в данном случае, а в правильное исполнение ритуала магического, что лишает нас Богообщения.
- Отношение с прихожанами. Нередко на священника смотрят как на «православного супер-героя», который везде сможет решить проблемы любой сложности. Другая крайность – когда прихожане вольно или невольно создают на приходе культ «старца», и священнику это начинает всё больше нравится, он старается во всем соответствовать ожиданиям своей паствы – в результате чего привычное благочестивое лицемерие становится непрекращающимся лицедейством – в какой-то момент такой батюшка оказывается буквально раздавленным ложным образом «супер-шамана», который создала его же паства. Разумеется, на приходе уже сложившемся, благоустроенном, дружном, состоящем из по-настоящему церковных людей, все совсем иначе.
- Хроническое одиночество священника, отсутствие близких и равных друзей, невозможность обсудить свои проблемы, свои горести и сомнения на одном языке с теми, кто готов слушать, слышать и продолжать любить.
- Приверженность определенной церковная субкультуре: не секрет, что среди нас есть консерваторы и либералы, борцы с чипами и сторонники прогресса, зилоты и экуменисты, укроинофилы и русофилы. И в принципе, это все очень разные системы правил и норм. Ну и соответственно, в каждой системе, в каждой субкультуре есть свои авторитеты. И, к сожалению, далеко не всегда Христос среди этих авторитетов присутствует.
- Активизм. Обычно, либо чувствуя охлаждения веры, либо стремясь быть отмеченным начальством, пастырь начинает активно заниматься внешними делами, не духовными. Они могут быть очень хорошими: социальное служение. Они могут быть сомнительного свойства: борьба с чипами, экуменизмом и т.д.. Но чем бы ни занимался, лишь бы, по большому счету, отвлечься от духовной жизни. И в сочетании с ревностными не по разуму прихожанами, которые, может быть изначально стремились к духовной жизни тоже, уходят в мир, от Бога. Вместо того, чтобы думать о собственном спасении, люди начинают думать о чем угодно, кроме этого. Тут очень важно соблюдать баланс. С одной стороны, дела милосердия – без них никуда, но не лишая духовной составляющей этого милосердия – веры, надежды и любви. Если милосердие все-таки сопряжено с тем, что человек сохраняет веру, то есть принимает тех о ком он заботится, как принял Христа, дает им свою любовь, хотя бы фоном это присутствует, то это род молитвы. Если он подходит к этому без молитвы, очень часто он может быстро эмоционально выгореть на этом.
Практические архипастырские рекомендации
Из выше сказанного возникает вопрос:
— как организовать свою жизнь, чтобы причины выгорания и уныния по возможности свести к минимуму? Где найти возможности восстанавливаться и в течение недели, и в течение года? Как включить в цикл богослужебной жизни такое же циклическое восстановление?
Обсуждаемая тема ныне на слуху у многих. Сама проблема отсылает нас к притче о девах мудрых и немудрых, всё отличие которых между собою заключалось в наличии у одних елея и в отсутствии его у других (см.: Мф. 25: 1–13). Безумные просто не имели запаса и остались за дверями Брака. Следовательно, и выгорание относится к проблеме ресурсов, запаса.
Этот запас складывается из многих составляющих, которые также можно разделить на психологические и духовные, в зависимости от причин.
Несомненно, каждый взрослый человек, и священник в первую очередь, ответственен за свое физическое и психическое здоровье, за свой образ жизни, пренебрежение которыми ставит под угрозу не только его личное благосостояние, но целиком от него зависящих супруги со чадами.
Секулярная психология не выходит за пределы представления о человеке, как биологическом объекте, поэтому и рекомендует: меньше работать, больше отдыхать, чаще бывать наедине с собой, проводить больше времени в кругу любящей его семьи, наслаждаться природой, красивой музыкой, приятным общением.
Если батюшка на грани срыва от бесконечной приходской круговерти – надо ему обеспечить гарантированное время полного покоя и тишины. Вновь возвращаемся к заботе о своем здоровье, регулярном прохождении медицинских осмотров. Необходимо находить возможность малого отдыха, соединенного с покаянием, возможность общения с умудренными священниками и затем снова приниматься за пастырские труды.
Если священник, горя желанием служить Богу и пастве, все внимание сосредоточивает на жертвенном выкладывании себя, недостаточно внимания уделяя заботе о восстановлении своих духовных и физических сил, он рискует не заметить, как в нем начнут происходить изменения. Поэтому важно, чтобы священник имел пусть малый, но живой круг общения. Выговориться, выплакаться, излить душу нужно каждому человеку. Священник не исключение. Братское общение пастырей – это то, что очень востребовано жизнью. Кто еще может понять пастыря, как не такой же пастырь, утружденный теми же проблемами?
Тенденция о которой мы говорим с первого дня своего служения в Запорожской епархии, которая нас не радует – приходы не общаются между собой. Необходимо изыскивать возможности показывать своим прихожанам жизнь на других приходах, кроме богослужений это могут быть любые интересные мероприятия. Нужно расширять кругозор и учиться видеть что-то в церковной жизни помимо своего прихода. Это во многом завит от благочинного, который должен заботится о братских взаимоотношениях в вверенном округе.
Не маловажным является воспитание здоровой приходской общины, которая любит своего пастыря таким, какой он есть, и готова грудью встать на его защиту, но, к сожалению, только тогда, когда архиерей его переводит на другой приход.
Воспитание в пастве правильного понимания священства, его роли и места в общине – прекрасный антидот не только выгоранию, но и многим другим болезням пастырского служения, так как пастырь неотделим от паствы, и процесс духовного роста общины вместе со священником – процесс долгий и непростой. Но как это можно осуществить, если священник не живет и не проводит достаточно времени на приходе? Работая с людьми на приходе, необходимо обучать и доверять им выполнение смежных и социальных внебогослужебных послушаний:
-научится вести летопись своего прихода, что объединяет людей как по горизонтали, так и по вертикали, дает фактический материал о реальной жизни прихода, возможность поделится опытом с другими приходами через сайт епархии.
Человек, который долго занимается одним видом деятельности должен ее периодически менять, потому что возникает уставание от однообразия. Совершение различных видов социального служения позволяет активно переключатья на другую деятельность, что вносит полезное разнообразие в жизнь как священника, так и прихожан. Помимо этого переключение помогает человеку по-новому посмотреть на ситуацию, выделить в ней главный аспект, который требует решения, кроме того, в случае перемен могут открыться новые, даже неожиданные для самого человека способности, а это всегда вдохновляет, развивает. При этом постарайтесь увидеть свой вклад как нечто ценное, чем вы поделились, принесли в этот мир как подарок. Тогда вы сможете с удовольствием вспоминать то, что вы уже сделали.
Как мы уже сказали, священник окружен внешним миром, который враждебно настроен по отношению как к Церкви, так и Её представителям. Несмотря на это перед нами стоит задача свидетельствовать миру о Христе не только словом, но и делом. Нам необходимо для этого научится не только говорить с амвона или в храме, но и использовать все возможные способы, в том числе современные средства коммуникации, личный пример в поведении, внешнем виде, развитии интеллектуальных и культурных способностей через самообразование. В связи с этим, особенно, прошу вас обратить внимание не только на свои странички в соцсетях, но и своих близких – на сегодняшний день это один из самых мощных инструментов воздействия на поведение людей, особенно молодых, но нами не применяемый в полной мере. К стати, очень жаль, когда ни жена, ни дети священника не становятся примерами христианской жизни для окружающих их людей.
Священнослужитель должен внимательно следить за своим духовным и нравственным состоянием, ведь признаки «выгорания» почти во всём повторяют признаки уныния, а уныние есть изнеможение души, которая не выдерживает искушений. Из этого состояния возможен следующий выход: новое обретение веры, причём эта вера должна уже быть иного качественного уровня, чем была до кризиса. Ведь если человек находится в процессе духовного роста, то проблемы «выгорания» не будет, хотя это не значит, что всё сразу получится. «Выгорание» попускается Господом для того, чтобы священнослужитель, пройдя все испытания и искушения, стал «купиной неопалимой», невыжигаемым носителем Божественного Света. Ведь пастырское служение – это не только постоянное истощение себя до предела, до какой-то немыслимой душевной пустоты, это еще и непрестанное восполнение Божественной благодатью. И главный способ выстоять и не выгореть окончательно – это «осознанное ожидание Бога» в терпении и смирении среди мрака неверия и отчаяния, преломление собственного «Я», своей обособленности, личностное существование для ближнего, желание обрести себя самого в даре другому человеку. Именно такое смиренномудрие является орудием в борьбе с унынием и открывает сердце человека для принятия веры как вверенность Богу, полную преданность Ему.
Мы живем не для того, чтобы сделать много дел, а для того, чтобы спасти свою душу. А душа спасается исполнением двух главных заповедей: любви к Богу и любви к ближнему. Причем любовь к Богу проверяется как раз любовью к ближнему, состраданием ему, которое начинается с простого внимания. И этот кризис тем жёстче, тем ближе к исполнению Божией заповеди о любви к ближнему деятельность человека: альтруизм заканчивается выгоранием, если под ним нет фундамента веры и стремления выполнять Божественные повеления. Поэтому дела надо делать спокойно, с рассуждением и упованием на Бога. Нужно искать свою меру. Это не значит «потакать себе», но в любом христианском делании важнее дела – душа. Нам известно, что христианская жизнь – это подвиг. А в подвиге всегда есть какая-то грань, дойдя до которой человек чувствует: все, больше не могу. Мы должны строить свою жизнь по образу земной жизни Спасителя.
Если бы не Божественная благодать, всегда немощная врачующая и оскудевающая наполняющая, если бы не регулярное служение Евхаристии и причащение – любой священник сгорал бы словно спичка, едва успев зажечься.
Для этого необходимо постараться полюбить Иисуса Христа, приобрести личное отношение с Ним, это возможно через любовь к Божественной Литургии, которую чтобы там ни было в жизни, служить всегда, как только возможно, – со страхом Божиим, верою и любовию. И не нужно смущаться своей слабостью и греховностью. Потому что между абсолютной Божией святостью и относительной человеческой святостью всегда существует расстояние. Нельзя унывать оттого, что ты не абсолютно свят. Но нужно переступать через свою греховность и слабость и двигаться вперед – к Тому Иисусу, Которого ты любишь, ибо нет греха, побеждающего любовь Божию. И служить Литургию, которая является для священника источником сил, энергии, необходимых для всей его деятельности в целом. При этом не забывать, что без периодического сослужения архиерею болезненное состояние «выгоревшего» пастыря может только усугубиться.
Для поддержания своего духовного состояния, чтобы не было перекосов о которых мы сегодня говорим, необходимо более или менее частое исповедание. Большинство современные священников редко исповедуются, хотя причащаются каждую Литургию. О необходимости исповеди священства почему-то забывает, считает это маловажным, а ведь они тоже люди и даже если не совершают каких-то поступков, которые совершают мирские люди, но мысленно не могут не согрешать. Каждому нужно исповедоваться, и обычную исповедь священники могут принимать друг у друга, необязательно искать известного духовника (конечно, если вопрос не очень серьезный). При этом нельзя забывать и о духовном руководстве, иметь человека, которому можно открыться, не стесняться сказать о своих слабостях, признаться в том, что устал, что надоело, что вот уже «ноги не идут». Насколько тяжело священнику, страдающему пастырским выгоранием, адекватно оценить ситуацию и выкарабкаться из этого состояния, и насколько остро он нуждается в понимании, чуткости и деликатной поддержке. Хорошо, если рядом вовремя окажется человек, который разглядит тревожные симптомы и сумеет убедить страждущего, что надо позаботиться о себе. Без духовника, то есть без помощи доброго, заботливого и в то же время объективного взгляда, вообще все трудности преодолеваются с очень большими усилиями. Ведь духовник своим взглядом со стороны поможет в правильном различении добра и зла, что называется духовной трезвостью, предполагающая сохранность у человека критического мышления. Даже если он в чем-то абсолютно уверен, он должен периодически себя проверять: не впал ли он в прелесть? Не перепутал ли добро со злом? От Бога или от дьявола то, что он собирается делать? Когда я последний раз от чего-то существенного ради Христа и стремления к Небу отказался? Лучше всего уставать тогда, когда планка меряется не самим тобою. Надо ради Бога от себя отсекать не только греховные вещи, но и все то, что к земле притягивает — балласт, даже если он тебе дорог. То есть трезвее надо быть. Тогда добро и зло будут более менее устойчиво стоять на своих местах, тогда и дух живет. Об этом как раз забываем.
В этом помогает поиск тех, кто лучше тебя, так как видя благие примеры человек обретает радость и бодрость. В случае отсутствия таких примеров в жизни, свт. Игнатий (Брянчанинов) советует искать их в литературе, в истории, в памяти, в святцах – и подражать тем, кто лучше тебя. И двигаться вверх. Богослужение, чтение, пастырские собеседования, разговор с духовником воскрешают дух первой любви. Именно так говорится в Откровении о том, что нельзя бросать.
Здесь коснусь роли архиерея, который должен и власть, где необходимо, употреблять, ведь недаром у него посох в руках. Епископа нужно бояться – его нельзя любить, как «душечку». Его нужно любить как отца – и бояться как отца. Нужно уважать его. Но и строгость архипастыря должна быть отеческой, заботливой о благе пасомых, а паства епископа – это прежде всего, священники.
К сожалению, хотел бы обратить ваше внимание на некоторые воспитательные инструменты. Один из них — это «угроза перемещения на другой приход». Есть священники, которые, хотя и не по своей воле, сменили уже не один храм. Свыкаясь с возможностью перемещения по епархии, иерей уже не рассматривает свою паству как родную. Он временщик. И самое неприятное во всем этом, что он внутренне изменяется. Передвижение по епархии — не самый эффективный способ повлиять на пастыря со стороны правящего архиерея.
Второй – запрещение. Специфика запрещения в том, что, во-первых, это особое кризисное состояние как в духовном, так и в психологическом аспектах, не говоря уже о социальном и материальном, а во-вторых, в том, что оно, по личному опыту, знакомо очень ограниченному кругу лиц.
Кто не любит богослужение, равнодушно исполняет пастырские обязанности, «наемнически» относится к прихожанам, кто служит «не ради Иисуса, а ради хлеба куса» — тот, оказавшись в запрете, опечалится разве что из-за лишения источника средств к существованию и социального статуса.
В отношении такого священнослужителя запрет — исключительно дисциплинарное, а не воспитательное воздействие, способ «власть употребить, дабы зло пресечь» и удалить соблазн из церковной среды.
Иное дело — когда клирик по немощи впал во что-то несовместимое со священнослужением. Тогда временный запрет может оказаться средством отрезвления (порой во всех смыслах) и переосмысления своей жизни, переоценки ценностей.
И совсем особый случай, когда в запрете оказывается священник, любящий служить, для кого пастырство (и богослужебном аспекте, и в духовно-попечительском, и в учительном) – неотъемлемая часть, можно сказать, форма жизни.
Всего этого можно избежать, если достойно неленостно исполнять священническое служение.
Если для священника главное в жизни — богослужение, то и на приходе будет также, а между его прихожанами будут адекватные христианские отношения. Весь опыт Церковного Предания об этом говорит. «Умножай молитвы, пока ты помнишь Господа, чтобы Он не забыл тебя, когда ты забудешь Его», – сказал некто из отцов Египта. Хорошо, если близкие священника, верующие молятся о нем. В связи с этим напоминаю, что приход – это не корпорация, а семья. Простой пример – нормативные отношения в приходе – это отношения семейные. У нас же в Церкви и лексика семейная: «отец, матушка, батюшка, брат, сестра». А разваленная семья потащит за собой развал всего остального. Семья является школой добродетели, где человек воспитывается и учится, как вести себя правильно. А сегодняшний кризис семьи, конечно, отражается на всем, потому что из поврежденных семей выходят поврежденные пастыри. Нужно бороться за семью.
Но тут возможна такая подмена, как тенденция к элитарности, к замкнутости. Нам хорошо друг с другом, как «здорово, что все мы здесь сегодня собрались», а другие нам здесь не нужны, особенно если эти другие не слишком вписываются, из другого социального слоя, другой нации, с другим представлением о нормах церковной жизни.
С такого рода восприятием «православного человека, но не нашего круга» нужно бороться, иной раз жестко и неделикатно. Каждый имеет право в любом храме стать прихожанином, членом общины.
Хотел бы обсудить еще ряд практических предложений направленных на профилактику рассматриваемых явлений в священнической среде:
— в случае жалоб на священника — не рассматривать вопрос о его переводе на другой приход без предварительного рассмотрения его поведения на собрании благочиния, о чем сообщается рапортом в Епархиальное управление;
— для профилактики негативных явлений в среде молодого духовенства создать институт наставничества, при котором старший и более опытный священник может помочь младшему собрату пережить сложный процесс профессионального становления. Это и совместное совершение Литургий, и молитва за него, и утешение, и ходатайство перед епархиальной властью, и добрый совет;
— по согласованию с епархиальным управлением для поддержания духовенства служащих на малочисленных приходах, и проживающих там же, благочинным организовать им служение в центральном храме благочиния и исполнение треб в определенные дни за вознаграждение;
— миссионерство начинается с организации здоровой духовной жизни на приходе, если ее нет, то и нет людей, способных заниматься миссионерством;
— женсовет нашей епархии предложил новую форму неформального общения — приглашение священников на встречу с правящим архиереем для поздравления с Днем рождения, во время которых можно обсудить возникшие проблемы во взаимоотношениях друг с другом, что мешает священнослужителю в его деятельности и т.п.;
— как я уже сказал, — «нагружают того, кто тянет»…Нам необходимо распределить обязанности среди городских священников для работы на следующий год.
Мы прекрасно понимаем, что не призваны к вечным победам. Мы должны иногда и проигрывать, не желая того. Поражения – тоже школа, однако нам необходимо быть готовым к ним, что поможет их минимизировать, но это не может быть оправданием нашего бездействия. Не проигрывает тот, кто ничего не делает.
Конечно, грех нам на самом деле на что-то роптать, в действительности мы очень счастливые люди. И Господь за малый труд утешает так, что никаких других утешений не надо, и людей вокруг замечательных море, и смысл и цель жизни предельно ясны, и жизнь сама так часто открывается, как самое настоящее чудо.
На основании вышеизложенного анализа, руководствуясь мыслью тончайшего аскета, прп. МакисмаИповедника, можно предположить, что феномен «выгорания» есть не более чем бунт падшей человеческой природы, направленный против попытки разрушить тотальную власть эгоизма. В какой бы области ни трудился человек, «выгорание» будет неизбежным постольку, поскольку делание (служение) будет занимать место в душе, уготованное только одному Богу. В этом смысле можно сказать, что «выгорание» есть начало посещения Богом человека, Его решительное свидетельство о том, что ничем иным, кроме как Творцом, душа насытиться не может. «Выгорание» действительно выжигает душевных идолов, ложные подпорки, и тем самым поставляет человека перед лицом экзистенциального кризиса. И этот кризис тем жёстче, тем ближе к исполнению Божией заповеди о любви к ближнему деятельность человека: альтруизм заканчивается выгоранием, если под ним нет фундамента веры и стремления выполнять Божественные повеления.
Таким образом, в понимании святых отцов-аскетов, «выгоранию» наиболее соответствуют уныние и окамененноенечувствие, что представляют собой несколько отличающиеся по форме, но очень схожие по сути разновидности ценностно-смыслового кризиса личности, оказавшейся в духовной самоизоляции. В то же самое время для отцов уныние – явление комплексное, собирающее в единый клубок едва ли не все остальные страсти, отчего и отождествляется некоторыми с богооставленностью. Однако в самой богооставленности подвижники видели особое педагогическое действие Промысла Божия, побуждающего человека к ещё большему совершенству в вере, любви и терпении, в стяжании которых да поможет нам Призвавший нас Господь, Который желает всем нам спасения и вечной жизни!
Христос приходил не мир спасти весь целиком, Он приходил спасти тех, которые пойдут за Ним. Поле битвы в душе человека, а, например, не между любителями и противниками украинского языка, так как они могут просто разойтись по разным пространствам.
Конечно же, социальные, образовательные, культурные инициативы в Церкви очень важны, но все это будет осмысленно и приносить пользу, если возрастает внутренний человек в первую очередь у духовенства. Ведь православие не доказуется, а показуется. То есть если мы его не показываем своей жизнью, своей верой, своим, в конце концов, терпением – это приведет к неприятным явлениям. Если же для нас, священнослужителей, на первом месте будет не исполнение треб, а хотя бы сколько-нибудь научение в молитве, Евхаристия не будет заурядной обыденностью и привычкой, а необходимостью, если же мы, освободившись от тяжких грехов, научимся вести борьбу дальше — с не столь очевидными для нас самих и не так побуждающими к покаянию внутренними состояниями, поддерживая друг друга на этом пути – мы сможем, по милости Божией, достичь многого в первую очередь в духовной жизни.
Таким образом, пастырское призвание – голос Божий, призывающий человека к служению. Это и большое личное желание человека, и одаренность определенными душевными свойствами. Доверие к Богу и любовь к людям, смирение и терпение, здравомыслие, трезвение, молитва, искренность и ревность в служении, должная оценка своих возможностей, внимание к своему духовному состоянию – вот условия благополучного служения без риска полного выгорания. Как говорит святитель Иннокентий (Вениаминов), «имей всегда скромное и смиренное расположение духа, и не обещай себе самонадеянно необычайных или верных успехов по твоему делу», т.к. эти обещания происходят от гордости, а гордым не дается благодать». «Блажен тот, кто со всей ревностью, искренностью и любовью подвизается» в деле пастырского служения, «перенося труды и скорби,… ибо мзда его многа на небесех!».
Дорогие моему сердцу, отцы и братья-сослужители, матушки! Завершая свой доклад, хотел бы еще раз сердечно поблагодарить всех вас за понесенные в уходящем году труды на благо Запорожской епархии, а через это и всей Матери-Церкви Христовой. Уходящий год был временем нелегких испытаний для нашей епархии, Церкви и страны, для всего православного народа. Не желая и не имея права роптать, нужно отметить, он же был и годом благости Божией, зачастую особо являемой именно в испытаниях. «Хвалимся и скорбями, — говорит святой апостол Павел, — зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:3-5).
Пусть Милосердный Господь, Податель мира благословит всех нас в грядущем году, ниспошлёт от щедрот Своего неизреченного человеколюбия крепость душевных и телесных сил и неоскудевающую помощь в совершении дальнейшего служения на пользу Святой Христовой Церкви. Посему, возлюбленные братья и сестры, вместе с апостолом Павлом призываю вас: «В усердии не ослабевайте; духом пламенейте; Господу служите» (Рим. 12, 11). «Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим. Аминь» (Гал. 6, 18).
