Смерть происходит от праславянского «sъmertъ» и «mertъ». «С мерть» – начало того, с чего начитается «мерть», «морок», сон, загробный мир. Родственное современное слово «обморок». В древнерусском значении смерть это порог «сонного», загробного мира. Это значение значение смерти как сна удерживается и в Православном богословии. Смерь это «Великая суббота» души, это сон, который кончится тогда, когда все воскреснут.
Правда слово «смерь» при этом не используется. Человек перешедший долину смерти – это усопший, т.е. тот, кто перешел от жизненного странствия в покой «Великой субботы». Встреча человека со смертью – нравственное и духовное событие. Ожидание смерти – умирание – мучительно и спасительно одновременно. Это самое сложное духовное испытание человека. Н.А. Бердяев назвал эту встречу «прохождением через смерть». «Прохождение через смерть, есть прохождение через абсолютное одиночество, через разрыв со всеми… Смерть есть разрыв со всей сферой бытия… абсолютное уединение. Но проблема в том, есть ли это одиночество окончательное и вечное, или это есть момент в судьбе человека, в судьбе мира… Это уединение есть результат выброшенности человека в падший мир… Последнее рабство человека есть рабство смерти». (Бердяев Н.А. Философия свободного духа).
Собственно, словом «смерть» в святоотеческой традиции обозначают отделение души от Бога, это духовная смерть – самая страшная и не преходящая. Смерть физическая в Православном сознании воспринимается как факт, и не имеет определения как биологического события. Это естественное следствие человеческой автономии и результат первородного греха. Она стала неотъемлемой реальностью тварного бытия «путем всей земли».
В Православной традиции конечность физического бытия человека воспринимается не сколько как наказание, сколько как благодеяние Божие по отношению к нам. Фиксация вечного бытия человека в состоянии оторванности от Бога означала бы его неизбежную демонизацию и проклятие. Смерть очерчивает ценность и неповторимость каждого мгновения жизни человека на Земле и значимость его нравственного выбора в пространстве временной жизни.
Если в Ветхом Завете смерть воспринималась как трагическая неизбежность, то Новый Завет дает нам совершенно противоположное понимание смерти. В Евангелии говориться о победе Христа над смертью, она не властна над воплощенным Богом. После вхождения Сына Божия в пространство смерти смерть претерпевает колоссальную метаморфозу. Из события трагического, скорбного, и ужасающего превращается в событие желанное, радостное, и долгожданное. «Христос и смерть – приобретение. Имею желание разрешится и быть со Христом» (Флп. 1:21-23). Со времени Воскресения Христа – смерть это дверь вводящая нас к любимому и любящему нас Богу. Поэтому она не только ожидаема, но и желанна.
Под влиянием Католического богословия в средние века в Православии возникает учение о мытарствах, а влияние греческой философии породило учение о дуализме человеческой личности (душа и тело). Святоотеческому сознанию ближе понимание смерти – как покоя души «Великой субботы», а понимание человеческой ипостаси – как единства личности в многообразии энергий – духовных, душевных, и физических. Тело в этом контексте понималось как выражение физических энергий души, которых она совлекается в момент биологической смерти.
Западная церковь после отпадения от Восточной развивала свое учение о смерти. С точки зрения католиков приближающаяся смерть завершает период «status viatos» (странника) человека и подводить его периоду «status termini» (завершение пути). Биологические часты останавливаются, а ядро личности – называемое обычно душой, – отходит к Богу. Над ней совершается индивидуальный суд, по завершении которого она попадет в ад, рай, или чистилище. В то время когда мир продолжает свое существование, душа ждет последнего окончательного Страшного суда.
Но и эта схема современному западному богословию уже кажется не удовлетворительной. В основном споры идут о «anima separata» отделении души от тела. Католики придерживаться традиционных взглядов. Протестанты выработали концепции всецелой смерти души и тела (тнетопсихитизм), которые будут воскрешены в Судный день, и (психопаннихии), дремоты души с выключенным сознанием до воскрешения. Духовные наставники Западного Средневековья и Нового времени говорили о «мистической смерти», умирания ради очищения земных чувств и привязанностей, физически и психически переживаемых как мука и восхищения на небо.
ХХ век формулирует новые тезисы о смерти в западном богословии. Например Ладислаус Борос (+1981) придерживается мнения что в момент смерти открывается «возможность первого полноценно-личностного человеческого акта, в котором человек обретает полноту самосознания, свободы и встречи с Богом». Герхард Лофинк придерживаются тезиса о «воскресении в смерти» и говорит о том, что в момент смерти тело не отделятся от души, а переносит человека как единое целое в конец времен. Т.е мы умираем непосредственно, не впадая ни в какое промежуточное состояние к общему Суду.
Что можно на это ответить? Лично для меня все эти концепции лишь жалкие попытки лживого, самонадеянного человеческого разума проникнуть в тайну Божественного Промысла. В тайну, вход в которую, открыт не умудренным земными знаниями «богословам» а кротким и смиренным молитвенникам, этим Орлам, летающим на крыльях Духа Святого. Что же нам нам нужно знать и понимать касательно смерти?
Прежде всего то, что жизнь – это череда неповторимости возможностей. Также то, что наша вечная участь неразрывно связана с судьбой наших ближних, грешить против которых нам почему-то очень легко. Как бы то ни было необходимо подчеркнуть – факт смерти сам по себе представляет событие нашего спасения, в противном случае грех бы увековечился. Анализ Священного Писания и Предания говорит о том, что все высказывания Библии и Святых Отцов о смерти метафоричны. Поскольку нет ни малейшей лингвистической возможности выразить реалии другого мира и другой жизни нашим языком. Все наши представления о воскресении мертвых и о бессмертии души опираются на наивные земные образы, и не способны описать трансцендентные процессы связанные с жизнью будущего века.
Нам необходимо верой исповедовать что человек, являющийся в глазах мира мертвым, пребывает и расцветает у Бога со всем тем, что делает его неповторимым. Против наивного плоского представления о том, что время и вечность диаметрально противоположны следует возразить что творение спасается не от времени, а вместе со своим временем. И Вечность это не безвременье, а власть над временем.
Внутренним стержнем антропологического размышления о человеке подвластном смерти по прежнему является весть о Воскресении Иисуса Христа, поскольку в ней явлена власть Божия и реальность новой твари в непреходящем Царствии Божием. Там нет больше смерти, одна лишь жизнь, которой человек принадлежит с первого момента своего существования.
