— В своем докладе на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви Блаженнейший Митрополит Владимир сравнил задачи, стоящие сегодня перед Украинской Православной Церковью с задачами, которые стояли перед Церковью в семнадцатом веке. Что общего, на Ваш взгляд, между могилянской эпохой и нашим временем?
— Как заметил Блаженнейший, общими являются задачи, стоявшие перед церковью в семнадцатом веке и те, с которыми мы сталкиваемся в наши дни. Речь идет о масштабной гуманитарной реформе. Реформе, целью которой является создание новой культурной модели для Украины, предполагающей создание целостного социокультурного пространства, синтезирующего в себе восточные и западные элементы. Украину называют вратами, объединяющими Восток и Запад. Это мнение широко распространено на Западе, который видит в Украине своеобразную транзитный пункт. Но этот образ нуждается в уточнении. Украина не «буферная зона» и не «транзитный пункт». Как отметил в своем докладе Блаженнейший, Украина – это самодостаточное социокультурное пространство, находящееся на грани двух миров – Востока и Запада. Именно поэтому миссия Украины заключается не только в том, чтобы стать посредником в диалоге цивилизаций, но и в том, чтобы создать собственный культурный проект, предполагающий органический синтез Востока и Запада. Оба полюса близки нам и присутствуют в нашей культуре. Левобережная Украина исторически развивалась в рамках византийской культурной и политической парадигмы. Для Правобережной Украины всегда была характерна открытость европейской культуре и духовности. Как примирить эти полюсы? Что может объединить страну? Я думаю, что в современной ситуации консолидировать нацию может только общий для обоих берегов Днепра культурный проект, в котором антагонизм «восточной» и «западной» орбит украинской культуры будет преодолен в новом культурном синтезе.
На чем может основываться такой синтез? Исходя из исторического опыта святителя Петра Могилы, мы можем утверждать, что основой для такого проекта может стать христианская, вернее, православная идея. «Могилянский проект», осуществленный в семнадцатом веке, подразумевал решение двух принципиальных задач: модернизации украинского Православия, и воцерковления, наполнения светом Православия, европейской культуры.
— Обе эти задачи актуальны и сегодня. Но что именно может предложить сегодня Церковь для того, чтобы достичь синтеза, о котором Вы говорите?
— Культурный и цивилизационный антагонизм между Правобережной и Левобережной Украиной – результат различного исторического и культурного опыта этих двух регионов. Однако в нашей истории существует эпоха, для которой проблема разделения на «запад» и «восток» неактуальны. Это эпоха Киевской Руси. Для страны, разрываемой политиками на Запад и Восток, изучение и популяризация духовного наследия этого периода имеет особое значение. Обращение к наследию Киевской Руси – это шанс для современной Украины найти общенациональный культурный идеал. Древнерусская традиция близка и Правобережью, и Левобережью, а также тем восточнославянским народам, которые видят в древнем Киеве начало своей культурной и духовной традиции.
— Однако насколько реалистична сегодня идея популяризации древнерусской культуры? Ведь язык христианского средневековья практически непонятен для современного человека. Не будет ли такой проект несколько искусственным?
— У древних культур существуют свои искушения. Например, искушение потери культурной преемственности, которая на определенном этапе начинает обременять. Поэтому для каждой культуры необходимы этапы, когда древнее наследие переживается по-новому. Вспомним эпоху Ренессанса. Каково ее значение для европейской культуры? Это было время, когда европейское сознание заново открыло для себя идеал античности. Это был этап своеобразного вживания в античность, то есть моделирование такой ситуации, когда человек эпохи Ренессанса имел возможность приобщиться к античному способу жизни, оставаясь самим собой. Нечто подобное необходимо и для современной украинской культуры. Мы должны открыть для общества уникальность культурного наследия Киевской Руси. Следует отметить, что по сравнению с ренессансными людьми, мы находимся в более привилегированном положении. Во времена Возрождения античная культура была представлена только книгами античных философов и памятниками античного искусства. А древнекиевское наследие сегодня продолжает жить в Православной Церкви. Поэтому проблема «перевода» древнерусской культуры на современный язык – это, по сути, миссионерская задача. Чтобы заинтересовать общество культурой Киевской Руси необходима церковная проповедь. Подобная ситуация наблюдалась в первой половине прошлого века в Греции, где византийская духовная и культурная традиция были вытеснены новой европейской культурой. Однако благодаря движению за интеллектуальное и духовное обновление в Церкви, которое возникло в 60-е годы прошлого века, греческое сознание заново открыло для себя византийский эстетический идеал. Аналогичное переосмысление наследия Киевской Руси может возникнуть в результате церковного возрождения в Украине. Киевская Русь не канула в Лету, ее дух живет в Православной Церкви, которая бережно хранит древнерусское наследие и открывает его для современного общества.
— Владыка, в начале нашей беседы Вы упомянули о сходстве современных задач с теми, что стояли перед церковью в могилянскую эпоху. А в чем заключаются главные отличия между этими задачами?
— Первое отличие – это фактор секуляризации. Во времена Петра Могилы Церковь была главным культуросозидающим институтом. Сегодня культуру создают не религиозные или национальные общины, а индивиды. И если Церковь желает принять участие в создании новой модели украинской культуры, то ей необходимо вновь стать главным «действующим лицом» в культурном процессе. Другой, не мене важный момент – Митрополит Петр Могила в своем глобальном культурном проекте имел двух партнеров. Это православное казачество и православные братства с богословской школой в Киеве. Увы, в современном украинском обществе оба этих института маргинальны и носят декоративный характер. Вместе с тем, украинское государство, которое должно быть заинтересовано в реализации нового культурного проекта, до сих пор недооценивает творческий потенциал Церкви и ее влияние на общество. Говоря о преобразованиях времен Петра Могилы, нельзя забывать о том, что они перекликались с теми реформами, которые оздоровили католический мир в конце XVI века. Следует подчеркнуть, что и для Петра Могилы, и для деятелей Контрреформации главным инструментом оздоровления и модернизации церковной жизни была школа. Святителю Петру удалось создать в Украине богословскую школу нового типа, где православное студенчество было приобщено к европейской образовательной модели. Что же касается Киевской Духовной Академии наших дней, то она, не смотря на динамичное развитие в последние годы, еще не вышла на тот уровень, который бы позволил ей интегрироваться в современную европейскую систему образования.
— Вы упомянули о влиянии Церкви на общество, но каким именно образом она может осуществлять сегодня это влияние?
— Я вижу здесь несколько приоритетных направлений. Это образование, присутствие Церкви в информационной сфере и социальные проекты. Каким образом Петру Могиле удалось модернизировать Церковь? Он создал школу, выпускники которой получали глубокое богословское и гуманитарное образование. А что мы видим сегодня? В исторически связанной с традициями богословской школы Киево-Могилянской Академии сегодня даже не существует богословского факультета. Аналогичная ситуация наблюдается в Национальном университете и большинстве других украинских вузов. Богословские дисциплины в их программах полностью отсутствуют, в результате чего будущая культурная элита страны не имеет представления о православной традиции и истории Церкви.
Следующая структура влияния: информационная. Современный человек живет в насыщенном информационном поле, он поглощает огромные массивы информации, часто становясь ее заложником. Церковь не может игнорировать информационный мир. Однако, учитывая специфику этого мира, она должна жить в нем по своим, особенным законам. Бог и Церковь не могут быть предметом рекламы. Но жизнь Церкви все-таки должна быть отражена в средствах массовой информации. Причем отражаться таким образом, чтобы читатель или зритель могли убедиться в том, что Церковь – это не только социологическая реальность, но и реальность мистического плана: воплощенное в пространстве и времени Христово Тело.
Наконец, последняя среди выделенных нами структур влияния – социальная деятельность. Вера не может быть абстрактной, она всегда воплощается в конкретных делах. Самым естественным является дело милосердия: помощь больным, бездомным, лишенным общения, бедным… Что может в этой сфере сделать Церковь? Следуя евангельской заповеди, мы должны находиться везде, где имеет место человеческое страдание.
У нашей Церкви есть целый ряд социальных проектов, которые носят общецерковный характер. Это пастырская помощь больным, осуществляемая через структуру больничных храмов, церковная опека над сиротами, помощь многодетным семьям, гуманитарная и духовная помощь престарелым и инвалидам. Чем принципиально отличается наше социальное служение от тех форм помощи, которые оказывают нуждающимся современные украинские протестантские деноминации и секты? В служении вспомосуществования мы видим дело любви, диакония является плодом любви и свидетельством о ней. Однако, оказывая человеку благодеяния, мы не пытаемся навязать ему свое мировоззрение либо превратить благотворительность в повод для «конфессиональной пропаганды». Таким образом, для того, чтобы стать реальным инструментом влияния на общество, диакония должна стать повсеместной, выстраивая мосты между Церковью и обществом на самом «низком уровне».
Беседу вел протоиерей Петр Зуев
