Лет 10-15 назад, когда я и мои ровесники пришли к вере, мы с готовностью приняли всё, что предлагали в Церкви: и стиль одежды, и строгость поста, и «непонятный» язык Богослужения. Теперь же все как-то упрощается. Не принесет ли вред самой Церкви отступление от вековых традиций и подстраивание под всеобщую расслабленность народа?
О вопросе супружеских обязанностей
Первоисточником канонического права является в т.ч. и Священное Писание. Оно четко и не двузначно дает решение этого вопроса. Апостол Павел говорит: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве». То есть нормой жизни благочестивой пары должно быть воздержание. Когда? Во время поста. Великая четыредесятница — время, когда человек упражняется «в посте и молитве». Поэтому церковная традиция и предполагает супружеское воздержание в этот период.
Другое дело, что в этом вопросе, как и во многих других, связанных с воздержанием и аскезой, не должно быть жесткого ригоризма. И каждый, исходя из своих потенциалов, в индивидуальном порядке решает, насколько он может следовать этой норме полового воздержания в период постов. Понимая, что любое воздержание — не самоцель, а важное средство духовного роста. Апостол Павел указывал на фактор, который может быть исключением от нормы воздержания: все должно проходить по взаимному согласию. Именно взаимность делает допустимой эту норму. Например, если жена верующая, а муж — нет, и он не желает и слышать ни о каком воздержании, то установка жены на ригоризм в решении этого вопроса может привести к плачевным результатам: нарушению целостности семьи, скандалам, обидам, а возможно, супружеским изменам или даже разводу. А это очевидный вред. И значительно больший, чем предполагаемая польза. Мы уверены, в этом случае воздержание одного члена семьи в ущерб интересам другого недопустимо. Любовь стоит выше поста и молитвы.
Воздержание определяется посредством индивидуального подхода
Есть и другие факторы, делающие это воздержание или невозможным, или душевредным. Например, моряк, плававший целый год и вернувшийся домой на пару месяцев, — я не думаю, что для него должна быть применима эта норма. Или, например, врачебные показания, по которым это воздержание может принести ущерб здоровью. В конце концов, опытный духовник должен быть тактичным и внимательным к особенностям внутреннего устроения человека. И в вопросе питания, и в других аспектах физиологической жизни человека могут быть очень разные реакции организма на воздержание. Кто-то может без особых проблем перестроиться на новый ритм жизни, а для кого-то такая ломка может проходить очень болезненно, и следствия перестройки скорее будут разрушительными, чем созидательными. В таком случае, наверное, будет уместным говорить не о полном воздержании, а о возможном и допустимом уменьшении. По-моему, отец Дмитрий и говорил об индивидуальном подходе в решении этой проблемы. И суть его выступления, скорее всего, была неправильно истолкована.
Церковь — не этнографический заповедник!
Хочется отметить, что Церковь не сводится ни к стилю одежды, ни к особенностям диеты, ни к специфике богослужебного языка. Если Церковь свести лишь к этому, то появится этнографический заповедник. Хотелось бы, чтобы вы заметили самое существенное, что есть в Церкви, — Христа. И если вы способны на максимально выраженную форму аскетической жизни, которая лишь слегка внешне выражается в отсутствии модной дифференциации покроя одежды, воздержания в пище для более свободной молитвы, и если вам удалось уловить красоту молитвы на церковнославянском языке, — то слава Богу. Но не все такие. Люди очень разные. А Бог хочет спасения всем, в том числе и тем, кто в силу разных причин, в том числе, от нас не зависящих, не может подняться на высоту духовного подвига. Поэтому, следуя путем отцов, мы не должны осуждать более немощные сосуды. У каждого своя мера. Есть путь и общая традиция, но динамика прохождения этого пути, инвентарь и дальность похода каждый выбирает, исходя из своих возможностей. И, упаси Бог, осуждать здоровому человеку, что он ходит и двигается намного быстрее, чем инвалид в коляске.
На понятном для всех языке
Православная Церковь не давала никакого повода говорить о каком-то изменении традиционного представления о нормах духовной жизни, особенностях духовного подвига и традиции церковной жизни. Тем более, что перед нами есть плачевный опыт Римско-Католической Церкви, которая на Втором Ватиканском соборе попыталась провести реформу с целью модернизации и приспособления вековых традиционных устоев РКЦ к расслабленному духу времени. Цель, казалось, благородная — привлечение в Церковь максимально большего количества народа. Но средство было выбрано неправильное — снижение планки требований к духовному совершенствованию человека. И, как следствие, причастников стало еще меньше! И это несмотря на то, что воздержание (евхаристический пост) был сведен всего лишь к двум часам.
Постепенное реформирование церковных традиций нужно, я в этом уверен. Но оно должно проходить в той плоскости, в которой оно проходило в Церкви всегда. Не в уменьшении или послаблении нравственных норм. А в объяснении этих самых норм и канонов на языке, понятном современным людям. Нужно найти адекватный перевод, вернее, переложение святых отцов на современный язык. Точно так же, как святые отцы пересказали Священное Писание и Предание языком понятным и эллинам, и иудеям, так же и мы должны суметь это сделать на языке понятном и рокерам, и интеллигенции XXI века.
Протоиерей Игорь Рябко, председатель миссионерского отдела Запорожской епархии
Материал предоставлен редакцией газеты «Одигитрия»
