Имя великого хирурга, выдающегося ученого, общественного деятеля и педагога Николая Ивановича Пирогова широко известно во всем мире. Чудесным доктором назвал его Лесков. Все, что творил этот замечательный врач и ученый, было проявлением не только его высокой одаренности. Всеми помыслами и исканиями Пирогова руководила любовь к людям.
Николай Иванович Пирогов родился 25 ноября 1810 г. в семье военно-провиантского чиновника в Москве. Он получил разностороннее домашнее образование, блестяще читал на латинском, немецком, французском языках. Родители его были верующими людьми. По словам самого ученого, «отец и мать проводили целые часы за молитвою, читая по Требнику, Псалтыри, Часовнику и т.п. положенные молитвы, псалмы, акафисты и каноны; не пропускалась ни одна заутреня, всенощная и обедня в праздничные дни… О соблюдении постов и постных недельных дней и говорить нечего. Чистый Понедельник, Сочельники, Великий Пяток считались такими днями, в которые не только есть, но и подумать о чем-нибудь не очень постном считалось уже грехом» [1, с. 122].
Будучи ребенком, Пирогов ежедневно упражнялся в церковном чтении и знал наизусть много молитв и псалмов. По его собственному признанию, «слова молитв, так же как и слова Евангелия, слышавшиеся в церкви, считались сами по себе, как слова, святыми и исполненными благодати Святого Духа; большим грехом считалось переложить их и заменить другими» [1, с. 123]. Пирогов отмечал преимущественно религиозный характер своего семейного воспитания: «Но если несомненно, что начало премудрости есть страх Господень, то, несомненно и то, что это начало мне было сообщено. Я почитал и боялся. Но, конечно, в моем понятии Бог, Церковь, таинства, служители церкви и обряды составляли нераздельное целое» [1, с. 124].
В университет Пирогов поступил в 14 лет. «Вступление в университет, – вспоминал он впоследствии, – было таким для меня громадным событием, что я, как солдат, идущий в бой на жизнь или смерть, осилил и перемог волнение и шел хладнокровно», а после успешного экзамена «отец повез меня из университета прямо к Иверской (к иконе Божией Матери, которая находилась в часовне на Красной площади в Москве – м. Лука) и отслужил молебен с коленопреклонением». На всю жизнь он запомнил слова, сказанные отцом после молебна: «Не видимое ли это Божие благословение, Николай, что ты уже вступаешь в университет? Кто мог этого надеяться!» [1, с. 17]. В 1828 г. Николай окончил медицинский факультет Московского университета, затем учился в Профессорском институте при Дерптском университете, где готовились будущие профессора университетов страны (по типу современной докторантуры – м. Лука), результатом чего стала защита докторской диссертации в 1831 г. с присвоением степени доктора медицины.
Получив прекрасную подготовку по анатомии и хирургии, в 1833 г. он был командирован за границу, где проходил стажировку у лучших немецких медиков. В 1836-1840 гг. он уже – профессор теоретической и практической хирургии Дерптского университета. Молодой профессор Пирогов начал с того, что объявил главным девизом своей деятельности абсолютную научную честность. «Я положил себе за правило, при первом моем вступлении на кафедру, ничего не скрывать от своих учеников, и если не сейчас же, то потом, и немедля открывать перед ними сделанную мною ошибку – будет ли она в диагнозе или в лечении болезни» [1, с. 75]. Этот девиз он пронес через всю свою жизнь.
Признание в своих врачебных ошибках – это форма профессионального покаяния, значение которого чрезвычайно велико для духовно-душевного состояния конкретного врача, как правило, болезненно переживающего происходящее. В понятие «врачебная ошибка» Пирогов вкладывал конкретный нравственно-этический смысл. Он считал, что умение признавать свои ошибки – это дело совести, которая есть естественный закон Божественного устроения человека [2].
Помимо преподавания, приема больных, руководства несколькими клиниками и амбулаториями, Пирогов написал здесь множество трудов, заслужив особую известность после опубликования книги «Анналы хирургической клиники». Затем был переведен в Петербургскую медико-хирургическую академию. Здесь он создал первую в стране хирургическую клинику, основав новое направление медицины – госпитальную хирургию. За 15 лет работы в Петербурге он снискал огромный авторитет в научном сообществе, его виртуозная техника проведения операций не знала себе равных. В этот период он провел более 12 тысяч вскрытий, неукоснительно следуя правилу Лангенбека: «Нож должен быть смычком в руке настоящего хирурга».
По вечерам Пирогов работал в морге Обуховской больницы, в душном подвале при свечах, оттачивая метод так называемой «ледяной анатомии». Идея распиливания замороженных трупов принадлежала И. Буяльскому, но Пирогов ее усовершенствовал, совершал распилы в трех плоскостях, что легло в основу написания трудов, не потерявших свою актуальность по сей день, – «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела с рисунками» (1848) и «Топографическая анатомия по распилам через замороженное тело» в 4-х томах (1859). Так родилась новая медицинская дисциплина – топографическая анатомия. Лишь только в ХХ веке гениальные идеи Н.И. Пирогова, реализованные в вышеупомянутых трудах, легли в основу современной компьютерной томографии (КРТ и МРТ), крайне необходимой диагностической технологии в медицине. Пирогов составил первый анатомический атлас, ставший незаменимым руководством для врачей-хирургов. Атлас можно сравнить с картой для путешественника, благодаря которой можно точно пройти по необходимому маршруту. С этих пор хирурги получили возможность оперировать, нанося минимальные травмы больному. Этот атлас и предложенная Пироговым методика стали основой всего последующего развития оперативной хирургии. Оба сочинения были удостоены Демидовской премии.
Когда из Америки дошла идея наркоза, Пирогов сначала исследовал действие эфира на себе, а затем разработал успокоительную маску и внедрил ее для применения. Способность к состраданию подвигла совершить и другое открытие. Пирогов долго искал способ для лечения переломов. Во время Кавказской войны он пытался сращивать кости раненых, сопостовляя их крахмальными повязками. Почти всегда старался быть рядом с прооперированными больными. Доходило до того, что он проходил сотни километров пешком, сопровождая госпитальные телеги и следя за состоянием своих пациентов.
Однажды в Москве знакомый скульптор привел Пирогова в мастерскую, чтобы показать свои работы. Там он увидел гипсовые формы и пришел в неописуемый восторг. Именно он первым в мире использовать стал гипс при лечении переломов. В руководстве «Клиническая хирургия» автор описал гипсовую повязку и новую оригинальную методику проведения операции на стопе, позже получившую название «пироговская». Эта методика впоследствии положила начало всей костнопластической хирургии [3].
Пирогов был настоящий новатор. Его даже назначили директором Инструментального завода, поскольку он сам придумывал инструменты, которыми любой хирург смог осуществлять операцию хорошо и быстро. Набор инструментов, разработанных Пироговым, используют до сих пор в операционных всего мира.
Смелость новатора никогда не уживается с боязнью риска и желанием спокойной жизни. В то время, когда многие из коллег Н.И. Пирогова предпочитали не выходить из круга привычных операций, на которых уже набили руку, знаменитый профессор, не заботясь о репутации, храбро шагал в неведомое. Конечно, Пирогов рисковал. Он слишком часто делал первым то, чего вообще не делали до него. В 1847 г. Пирогов впервые в России удалил зоб щитовидной железы. По тем временам операция была необыкновенно смелой. Были медики, которые упрекали его в безрассудстве, даже называли умалишенным. Многих раздражало его новаторство, его осуждали – дескать, вновь этот Пирогов рвется в запретную зону. Он не отступал. Многие из коллег Пирогова не понимали или не хотели понять и простить ему его новаторство, творческую смелость, попирание шаблонов. Завистники, терявшие из-за Пирогова славу и свою практику, оговаривали его, извращали и ставили с ног на голову его взгляды и высказывания. По их милости в сплетнях охочей до клеветы светской толпы складывался непривлекательный образ Пирогова – знающего и умелого, но склочного и безжалостного «резуна», думающего не столько о больных, сколько о рискованных и жестоких опытах для подтверждения своих теорий.
Он мог предложить деньги больному, обнаруженному где-нибудь на рынке или в уличной толпе, так как считал, что клинические наблюдения за таким больным принесут пользу науке. Сразу же ползли слухи: «Ставит опыты над людьми!» Если он брался оперировать ребенка, недоброжелатели шептались: «Находит удовольствие в детском крике и плаче». Там, где другой, думая не о больном, а о себе, медлил, проявлял нерешительность, он приказывал себе: «Оперировать!» Непременно кто-нибудь из коллег бросал ему в след: «Бездумный себялюбец!» За него красноречиво говорило дело: война с «казнями хирургическими» и кознями начальническими – война во имя людей; умение исцелять не болезнь вообще, а больного, исцелять человека; тяжелые отравления от ежедневного десятичасового труда в зараженном воздухе палат и мертвецких – истинное самопожертвование; длинные очереди бедняков у дверей его квартиры – он лечил их бесплатно, да еще денег давал на лекарства [4]. Раздавал все, вплоть до того, что не всегда оставалось на нужды семьи. А когда в таком материально стесненном положении он не мог дать просящему, его обвиняли в жадности. Распускавшиеся о нем слухи он не опровергал. Это ли не подвиг?
Задолго до открытия средств борьбы с раневой инфекцией Пирогов говорил о заражении ран через инструменты и руки хирурга, о перенесении заразы с одной раны на другую через предметы, с которыми соприкасаются больные. Он запретил обтирать раны общими губками, требовал соблюдения гигиенических правил, поддержания чистоты, мытья рук. «Я верю в гигиену. Вот где заключается истинный прогресс нашей науки. Будущее принадлежит медицине предупредительной», – писал он.
Н.И. Пирогов как врач среди простых больных пользовался исключительной популярностью. Его практика самостоятельной работы с первых дней и до смерти была громадна. Это был поразительно бескорыстный труженик. В числе его пациентов были люди всех классов: от бедного крестьянина до придворных сановников и членов императорской семьи. Хирург часто добивался успеха там, где другие врачи опускали руки. Однажды Пирогова пригласили к постели раненого героя итальянского народа Гарибальди. Никто из самых знаменитых врачей Европы не мог отыскать засевшую в его теле пулю. Извлечь пулю и вылечить Гарибальди удалось только Пирогову.
Многие биографы отмечают, что у него был непростой характер. Да, Пирогов там, где нужно, вел настоящую войну, например, с госпитальной администрацией. Неравную борьбу, потому что здание госпиталя, инвентарь, инструменты, лекарства, дрова, свечи – все находилось во владении воров и взяточников, во всем искавших личную выгоду! Они видели в Пирогове только человека, который отнимает у них возможность воровать, а значит, фактически отнимает у них их деньги. Можно только представить себе, кем был Пирогов для тех, кто воровал хлеб и мясо из госпитальных мисок и сыпал в кружки больным золу вместо лекарства, какую ненависть они к нему испытывали. Высшее общество, так называемый свет, не принимало Пирогова с его обостренным чувством ответственности, неукротимым трудолюбием, глубокой нравственностью, пренебрежением светскими условностями, роскошью и праздностью.
Со своим прямым, принципиальным и неуступчивым ко лжи и несправедливости характером Пирогов приобрел себе много врагов, среди которых был и Фаддей Булгарин, известный клеветник, писавший злые фельетоны и письма, в которых унижал Пирогова, отрицал его научные заслуги, высмеивал его характер, взгляды, поступки. А когда Булгарин обвинил его в плагиате, написав, что Пирогов «заимствовал» часть своего «Курса прикладной анатомии» из сочинения английского анатома Чарльза Белла, Пирогов не счел нужным защищать свою честь ученого перед неучем, он потребовал суда над клеветником и подал в отставку. Отставку не приняли, потому что началась эпидемия холеры, во время которой только в Петербурге умерло шестнадцать с половиной тысяч человек. Пирогова ждала опасная работа, в которой нуждалось общество, он был необходим как врач, как профессионал. Пирогова можно было унижать, но без него нельзя было обойтись. Со всей присущей ему основательностью Николай Иванович провел планомерное изучение болезни и написал по результатам своих исследований труд «Патологическая анатомия азиатской холеры. Из наблюдений над эпидемиею, господствовавшею в России в 1848 году». К труду прилагался патолого-анатомический атлас этого заболевания [5].
Когда в 1853 г. началась Крымская война, Пирогов счел своим гражданским долгом отправиться в Севастополь и добился назначения в действующую армию. Трудно оценить поступок Пирогова, решившегося отправиться в самое пекло войны, когда он только женился. Имея двоих детей, славу, почет, привилегии академика, он вдруг все бросает ради врачебной помощи простому раненому солдату. В первый же день своего приезда Пирогов нашел более двух тысяч измученных и крайне заброшенных раненых. Многие из них лежали на холодной земле, как попало, порой друг на друге, точно дрова… Десять дней с утра до ночи Пирогов оперировал их. Почти у всех произошло нагноение ран. Операции, которые должны были быть сделаны сразу после боя, делались им лишь месяц спустя. Не покладая рук Пирогов работает. «Жизнь, которую я веду, – пишет он жене, – не позволяет скучать <…> Мыслей других нет и быть не может, как об раненых; засыпаешь, видя все раны во сне, пробуждаешься с тем же».
При участии Пирогова была создана Крестовоздвиженская община сестер милосердия, прообраз общества Красного Креста. Он был главным организатором и вдохновителем их деятельности. Один вид опрятных и спокойных женщин был утешителен для солдат и матросов. Сестры перевязывали раненых, сутками помогали хирургам в операционных, сопровождали транспорты с ранеными. По словам Пирогова они «перевернули госпитали вверх дном», поили, кормили раненых и больных, мыли полы, резали и катали бинты, меняли постели. Самоотверженный труд сестер милосердия предвосхитил все ожидания. Об их подвигах на поле боя, в лазаретах и госпиталях начали писать в газетах. Весь мир восхищался их трудом и самопожертвованием. Эти мужественные женщины, не смыкая глаз по нескольку суток, оказывали помощь раненым. Сестер милосердия Пирогов разделил на сестер-перевязочных, сестер-аптекарш и сестер-хозяек. Многие из них ассистировали при операциях, давали наркоз. А такие сестры, как Бакунина, Назимова и Шимкевич, могли под контролем врача и сами оперировать. В письме к баронессе Э.Ф. Раден Пирогов писал: «Здесь помощь и труд сестер оказались неоцененными. Стоя в лужах на коленях перед больными, наши женщины подавали посильную помощь, в которой они сами нуждались. <…> И так они трудились денно и нощно. В сырые ночи эти женщины еще дежурили, и, несмотря на свое утомление, они не засыпали ни на минуту, и все это под мокрыми насквозь палатками» [6].
В Севастополе Пирогов проявил себя не только как уникальный хирург-практик, но и как хирург-организатор. Он предложил делить раненых на несколько категорий – требующих неотложной помощи, безнадежных и тех, кто могли подождать. По сей день этот принцип сортировки раненых остается главным в организации медицинской помощи на поле боя во всех армиях мира. Требовал врач и неукоснительно соблюдать гигиенические правила. Тяжелобольных стали отделять от выздоравливающих, а помещения обрабатывали дезинфицирующими растворами. Одно это спасло тысячи жизней – от заражения и гангрены. Пирогов установил органосохраняющий (сберегательный) принцип хирургии, стараясь по возможности обходиться без ампутаций, используя гипсовые повязки при переломах и хлороформ при операциях.
Впервые столкнувшись с апатией чиновников к медицинским проблемам, он открыто заявил – «от администрации, а не от медицины» зависит своевременное и полноценное оказание медицинской помощи. Пирогов, заботясь о раненых, постоянно вступал конфликт с администрацией. Он требовал вовремя снабжать лазареты провиантом, бельем и медикаментами. Этой требовательности учил и сестер-милосердия. Из-за постоянных конфликтов с военными чиновниками Пирогов получил прозвище «Гроза госпитальных беспорядков» [7]. Те в свою очередь, чтобы защитить себя, слали бесконечные жалобы на него в Петербург. Основное содержание их сводилось к тому, что якобы Пирогов в Севастополе занимается ампутированием и отсечением конечностей без всякого на то основания. А один из военных чиновников в своем тайном донесении военному министру назвал Пирогова сумасшедшим.
Все это являлось, конечно же, грязной ложью. Например, в одном из писем к жене он сообщает: «В Светлое Воскресенье был у заутрени в Соборе, и во время служения уже раздавались издали сильные выстрелы; бомбы летали в город; потом замолкло. Но в понедельник на Святой, 29 марта, в 5 часов утра мы были разбужены сильной канонадой; <…> мы побежали стремглав на перевязочный пункт и вскоре вся огромная зала начала наполняться ранеными с ужасными ранами: оторванные руки, ноги по колена и по пояс приносились вместе с ранеными на носилках; с лишком четыреста раненых нанесли нам за сутки, с лишком тридцать ампутаций. С этого дня бомбардировки продолжались днем и ночью» [8].
«Вы сходите на перевязочный пункт, в город! Там Пирогов; когда он делает операцию, надо стать на колени», – писал очевидец, побывавший в Крыму. Н.А. Некрасов напечатал эти строки в журнале «Современник» и прибавил от себя: «Выписываем эти слова, чтобы присоединить к ним наше удивление к благородной, самоотверженной и столь благодетельной деятельности г. Пирогова, – деятельности, которая составит одну из прекраснейших страниц в истории настоящих событий. <…> Это подвиг не только медика, но и человека. Надо послушать людей, приезжающих из-под Севастополя, что и как делал там г. Пирогов! Зато и нет солдата под Севастополем (не говоря об офицерах), нет солдатки и матроски, которая не благословляла бы имени г. Пирогова и не учила бы своего ребенка произносить это имя с благоговением. Пройдет война, и эти матросы, солдаты, женщины и дети разнесут имя Пирогова по всем концам страны, оно залетит туда, куда не заглядывала еще ни одна русская популярность…» Личностью, которой «сердце отдает охотно и безраздельно свои симпатии», называл Пирогова Некрасов [9].
«В середине XIX века Пирогов был самым выдающимся хирургом Европы, а как хирург военно-полевой Пирогов не имел себе равных во все века, в любой стране, у всех народов», – писал в 1944 г. С.С. Юдин в известном очерке о знаменитых военно-полевых хирургах [10].
Его достижения на поприще военно-полевой медицины поистине беспрецедентны: первое, что он сделал, – это ввел систему организации хирургической помощи раненым, применив их сортировку как основу работы перевязочных пунктов и госпиталей, используя рассредоточение раненых для предупреждения госпитальной инфекции и транспортировку в тыл с целью оказания там «окончательного хирургического пособия». Второе – впервые в мире применил общее обезболивание (ингаляционный эфирный наркоз) в военно-полевых условиях, проведя в июле-сентябре 1847 г. более 110 операций под эфирным наркозом на театре военных действий под аулом Салты в Дагестане; и там же впервые использовал в военной хирургии оригинальную, «налепную» гипсовую повязку, ставшую одним из элементов его сберегательного метода лечения боевых ран. В-третьих, стал основоположником милосердия на войне – начал использовать труд сестер милосердия, предвосхитив создание международной организации Красного Креста. И, наконец, в-четвертых, 1864 г. издал «Начала общей военно-полевой хирургии» – первое практическое руководство для военных хирургов, в котором отразил все основные положения своего учения о хирургической помощи на войне. Не случайно изданный в конце 1941 г. с предисловием Н.Н. Бурденко 1-й том и сверстанный в дни блокады Ленинграда 2-й том «Начал» (1944) стали настольными книгами военно-полевых хирургов времен войны в 1941-45 гг. [11].
После падения Севастополя Пирогов вернулся в Петербург, где на приеме у Александра II доложил о бездарном руководстве армией князем Меншиковым. Царь не захотел прислушаться к советам Пирогова, и с этого момента Николай Иванович впал в немилость. Он ушел из Медико-хирургической академии и целиком посвятил себя педагогической и общественной деятельности.
Пирогов в 1857 г. был назначен попечителем Одесского учебного округа. В Одессе первым делом он начал выступать за преобразование Одесского лицея в университет, свои планы он не успел реализовать, но несмотря на это, спустя время все же был открыт Новороссийского университета. Из Одессы его переводят на такую же должность в Киев в самое критическое время, когда поляки раскачивали социально-политическую обстановку, в учебных заведениях были волнения. «В течение его двухлетнего управления округом, несмотря на возбужденное состояние умов, не было ни одной серьезной студенческой демонстрации, беспрестанно случавшейся тогда в других университетах». Однако «клевете удалось очернить его где следует, и он должен был оставить свой пост, несмотря на его твердую уверенность в полной возможности удержать необдуманные порывы учащейся молодежи в взволнованном политическими интригами крае» [12].
В этот период он опубликовал целый ряд педагогических сочинений, которые вызвали огромный интерес у передовых людей того времени. Главной целью статей Пирогова о воспитании молодого поколения, по его собственным словам, была забота «о соглашении школы с жизнью, о свободе научного исследования, о возбуждении в учащихся уважения к человеческому достоинству и к истине». Великий ученый смело заявил, что все сословия и все национальности, включая и самые малые, имеют право на образование. Пирогов оказал большое содействие развитию воскресных школ, и именно по его инициативе в Киеве в 1859 г. была открыта первая воскресная школа.
С 1866 г. Пирогов жил в своем имении в с. Вишня Винницкой губернии, откуда как консультант по военной медицине и хирургии выезжал на театр военных действий во время франко-прусской (1870-1871) и русско-турецкой (1877-1878) войн. В усадьбе занимался самой разнообразной общественной деятельностью: писал свои труды, оказывал помощь врачам Подолии, возделывал сад и виноградник. Пытаясь улучшить жизнь крестьян, он не мог не обратить внимание на такое явление, как пьянство. Чтобы уменьшить его, Пирогов превратил три из четырех имевшихся в Вишне корчмы в больницы, а одну – в заезжий двор [13]. Он до последних дней принимал больных, которые съезжались к нему со всех концов. Н.И. Пирогов всегда указывал на необходимость обучения крестьян грамоте и сам делал для этого все, что мог: ранее создавал воскресные школы и теперь у себя на дому устраивал занятия для крестьянских детей.
Скончался Пирогов в возрасте 71 года, угас за полгода от рака верхней челюсти, который диагностировал ему Николай Склифосовский.
После кончины тело Пирогова по просьбе жены в присутствии священника было забальзамировано специально для этого приехавшим из Петербурга доктором Д.И. Выводцевым. На эту процедуру в порядке исключения было получено особое разрешение Святейшего Синода. «Учтя заслуги Н.И. Пирогова как примерного христианина и всемирно известного ученого, разрешили не предавать тело земле, а оставить его нетленным «дабы ученики и продолжатели благородных и богоугодных дел Н.И. Пирогова могли лицезреть его светлый облик»» [14].
Талант и великое сердце сделали имя ученого бессмертным.
Список литературы
- Пирогов Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача (юбилейное издание, посвященное 200-летию со дня рождения Н.И. Пирогова) – М.: НМХЦ им. Н.И Пирогова, 2010. – 440 с.
- Силуянова И.В., Назарова Е.В. Вклад Н.И. Пирогова в развитие профессиональной этики врача / И.В. Силуянова, Е.В. Назарова // Вестник РГМУ. – 2010. – Специальный выпуск №5. – С. 98-101.
- Кульба А. Война с болью // Нескучный сад. – №2. – 2006.
- Порудоминский В. Пирогов. Изд-е 2-е, дополн. – М.: Мол. гвардия, 1969. – 270 с. («Жизнь замечательных людей»).
- Академик Пирогов. Избранные сочинения/ Н.И. Пирогов. Под ред.: Шестовой О. Л. – М.: Эксмо, 2015. – 736 с. (Антология медицинской мысли).
- Сестры милосердия в Крымской войне 1853-1856 годов / Сост. Н.Н. Колесникова. – Симферополь: Бизнес – Информ, 2005. – 336 с., илл. – С. 145.
- Брежнев А. Пирогов. – М. Мол. гвардия, 1990. – 476 с. («Жизнь замечательных людей»).
- Пирогов Н.И. Севастопольские письма и воспоминания. – М.: Изд-во АН СССР, 1950. – С. 489.
- Некрасов Н.А. Полное собрание сочинений и писем в 15 т. Т. 11. Кн. 2. Критика. Публицистика (1847-1869). – Л.: Наука, 1990. – С. 159.
- Юдин С.С. Образы прошлого и силуэты некоторых военно-полевых хирургов. – М.: Медгиз, 1944. – С. 33.
- Федоров В.Д., Глянцев С.П. Гениальность и нравственность в жизни и деятельности Николая Ивановича Пирогова / Институт хирургии им. А.В. Вишневского; Науч. центр серд.-сосуд. хирургии им. А.Н. Бакулева. [Электр. ресурс] // Вестник РГМУ, 2010.
- Бертенсон И.В. Николай Иванович Пирогов. Очерк его общественной деятельности как профессора, врача-хирурга, писателя и педагога с 24-го мая 1831 г. по 24-е мая 1881 г. // Русская Старина – 1881. – Кн. 3.
- Кульчицкий К.И. Пирогов в усадьбе Вишня / К.И. Кульчицкий, П.А. Кланца, Г.С. Собчук. – Киев: Здоровье, 1981. – С. 24-25.
- Шевченко Ю.Л., Козовенко М.Н. Музей Н.И. Пирогова. – СПб.: Наука, 2005. – 253 с.
